– Правильные? Это-то ты как определила, позволь спросить?
– Очень даже просто! На каждой из них печать стояла, с номером и с названием библиотеки! Или скажешь, в библиотеках Гитска ерунда какая-то лежит?
На самом деле в любой библиотеке хватало сомнительной литературы на разные темы, это я мог заявить с полной уверенностью после того, как сам какое-то время подрабатывал в хувнтонской. Но спорить с Кевларой не хотелось – в конце концов, кто я такой, чтобы разрушать чужие представления о том, как работает этот мир? Интереснее другое.
– Помнишь хоть одно название?
– Нет, – видя, что я не собираюсь ее переубеждать или высмеивать, девушка успокоилась. – Мудреные больно, не запомнила. Да и лучше на то, что внутри смотреть, чем на обложку.
– Ну-ну… И много насмотрела?
– Много. Вот, например, что урожденный Севера черпает свою силу в чужой крови.
– Брехня, – тряхнул головой я. – Подпитка урожденного – чужие боль и страх. Чем сильнее и продолжительней – тем мощнее энергетическая отдача.
– А ты… тоже умеешь? Хотя нет, не надо, не отвечай! – вырвалось у Кевлары, но я только невразумительно хмыкнул, даже не думая обижаться.
Урожденные некроманты Севера в истории Моокрогга встречались нечасто, и об их происхождении и способностях ходило много слухов. Частью – искаженная правда, частью – обычный человеческий страх, облеченный в выспренние слова.
– Извини, Звор.
– Ерунда. Меня сложно обидеть. И, несмотря на расхожие домыслы, не все темные маги готовы в ответ на оскорбление превратить собеседника в жабу или червя. Собственно, я и среди светлых таких не встречал, преобразование материи доступно разве что адептам, да и то не всем.
– А кто вообще определяет, какому магу быть светлым, а какому – темным? Совет вашей гильдии? Или испытания какие?
– Родство со Стороной приходит само, инстинктивно. Просто к какой-то легче обращаться.
– И ни от чего не зависит?
– Считается, что нет, но косвенно влияет место рождения. Чем больше вокруг искажений пространства или магических аномалий – тем выше вероятность, что маг будет темным. Северяне в большинстве своем выбирают Сторону Тьмы, хотя есть и исключения. Но это не система и влиять на выбор невозможно.
– А какая вообще разница между всеми магами?
– Очевидная. Светлый маг – благодетель, а темный – злодей. Это тебе скажет любой землепашец.
Кевлара засмеялась и беззаботно толкнула меня локтем под ребро, сбив пасс:
– А ты как считаешь?
Я только неслышно вздохнул, быстро перехватив заклинание другой рукой, пока не развеялось:
– Считаю, что разница не такая и большая, разве что с технической точки зрения. Остальное – стереотипы, которые будут существовать до тех пор, пока кому-то их существование выгодно.
– А чем некромант отличается от других темных магов?
– Тем, что с меньшими затратами энергии манипулирует свойствами неживой материи. Это истинно и для таких, как я, и для классиков, которые специализируются на поднятии мертвых и контакте с их духами.
– Выходит, что урожденный с духами не умеет?
– Умеет, но обычно такой мелочью не занимается. На это есть классики.
– Получается, классический некромант – не боевой практик? – неподдельно изумилась девушка.
– За редким исключением – нет. Он связующая нить между этим и Сопредельным миром, Голос Смерти. Конечно, это не значит, что тот же артэ Даксар позволит схарчить себя без соли: он классик, притом больше занимающийся теоретической магией, но при этом знает немало неприятных арканов и может испортить жизнь любому противнику. А то и посмертие. Но если кому-то понадобится разогнать стаю гулей или надрать хвост выверне – наймут скорее меня, чем его. А вот для допроса невовремя почившего свидетеля суд первым делом позовет классика.
