Когда появились ведущие, все стало напоминать глупый и беспардонный розыгрыш.
Один – высокий, тощий, в наглухо застегнутом черном костюме. Когда он поворачивался лицом к Рудакову, то причудливая игра теней создавала иллюзию аккуратных рожек, растущих прямо над ушами.
Второй, наоборот, всячески показывал свободное отношение к одежде. Короткая белая туника позволяла лицезреть розовенькие, как у поросенка, ноги. За плечами от малейшего движения воздуха трепыхался коротенький плащ-мантия. Со стороны казалось – стоит ведущий, одетый то ли в банном, то ли в древнегреческом стиле, и время от времени расправляет сложенные за спиной крылья.
Рудаков окрестил про себя «Тощий» и «Белый».
Тощий откашлялся, бросил на Рудакова оценивающий взгляд, постучал по микрофону и сказал:
– Прошу внимания. Сегодня мы рассматриваем кандидатуру уважаемого Артемия Андреевича Рудакова. Кворум – налицо, так что можно начинать. Аплодисменты, пожалуйста.
В зале раздались жиденькие хлопки.
– Да, да, друзья, – подхватил Белый, – сегодня нам предстоит очень занимательная беседа. Артемий Андреевич – человек неоднозначный, я бы даже сказал сложный. Так что подойти к вопросу следует с особым вниманием. Не так ли, коллега?
– Безусловно.
– Ну и славно. Я думаю, пора предоставить слово Артемию Андреевичу. Прошу вас, Артемий Андреевич!
Снова раздались аплодисменты, на этот раз куда более громкие. Очевидно, зрителям не терпелось услышать Рудакова. Сам он, будучи человеком современным, начитанным и даже просвещенным в области философии, эзотерики и разнообразных религиозных воззрений, не говоря о литературе, к определенным выводам уже пришел, но раз дают слово, то не грех сразу все расставить по своим местам.
– Скажите, пожалуйста, – спросил Рудаков, – я умер?
Вопрос не вызвал особого удивления.
– Умер? – пожал плечами Тощий. – А что вы вкладываете в это понятие?
– Как что? Жил, жил… и умер.
– Бедненькое определение. Если вы помните, мосье Рене Декарт однажды сказал: «Я мыслю, значит, я существую». Вы готовы оспорить авторитет Декарта?
Рудаков, конечно же, слышал эту фразу, но не задумывался о ее авторстве. Пусть будет Декарт. А что, возможно и прав этот француз. Считать себя мертвым как-то не логично, если можешь так запросто стоять, говорить, смущаться, удивляться. Хотя, как раз удивления и не было, словно все происходящее инстинктивно воспринималось реальным и естественным.
– Может быть, – осторожно сказал Рудаков, – умерло мое тело, а душа отправилась… это я и хотел спросить, куда она отправилась?
– Бинго! – радостно воскликнул Тощий. – Что называется в точку! Угадал, но, правда, с небольшим уточнением. Живехонько ваше, как вы выразились, тело. И почти невредимо. Небольшие медицинские процедуры, и будет оно скакать лучше прежнего.
– Тогда что я здесь делаю?
Тощий и Белый переглянулись.
– Да, – сказал Тощий, – это резонный вопрос.
– Резонный, – подхватил Белый, – Понимаете, раз уж вы тут оказались, мы решили провести мероприятие. Можете его рассматривать, как генеральную репетицию.
– Генеральная репетиция, значит, – задумчиво произнес Рудаков.
Он немного подумал, поднял голову и показал на портрет Мао Цзэдуна.
– Подскажите, что это?
– Извините, – смущенно сказал Тощий, – это осталось от… с предыдущего мероприятия. Не успели заменить. Еще раз прошу прощения от имени организаторов.
Рудаков почувствовал себя немного увереннее.
