За окнами поплыли фонари. Движение улеглось, погасли основные лампы, и вагон погрузился в полумрак. Толик спит, уронив голову на руки. Незаметно под монотонный стук колес засыпаю и я.
― Сколько налетали, я не расслышал? ― Командир полка, полковник Денисов прищуривается от попавшего в глаза табачного дыма, глубоко затягивается.
– Там все написано, товарищ полковник. ― Сую ему бумаги, обламываю этот совершенно ненужный, никчемный допрос. Заметны его высокомерие и мнительность.
– Ха! ― Улыбается нехорошо, показывает ровные вставные зубы. ― Написать можно что угодно. Я просил пи-ло-тов! Хороших летчиков с опытом работы в горячих точках либо, ― он делает ударение, ― в суровых климатических условиях, а мне прислали какого-то механика. Где вы успели поработать в такие годы, если не тайна?
– В Ненецком автономном округе Архангельской области. Тундра.
– Ладно, решим. ― Вздохнув, милостиво отпускает и просит подождать в коридоре. Бумаги остаются нетронутыми на просторной поверхности полированного стола.
Через две минуты в кабинет проследовал невысокий коренастый подполковник, зацепив взглядом, оценил. Я козырнул. Он отмахнул в ответ, будто не честь отдает, а дает добро на запуск двигателя. Получив инструкции, вышел, увлек за собой:
– Во вторую эскадрилью пойдешь, экипаж Сухонина. У него бортач в отпуск едет, последний день работает. Полетаешь три-четыре недели, а после ― определимся. Как звать-то?
– Юрий!
– Алексей Иванович. Ты не переживай, ребята у нас хорошие, дружные. Машины не новые, но летать можно. Бывает и хуже, грех плакаться.
Создалось впечатление, что он успокаивает больше себя, чем новичка, но я понимающе кивал и соглашался ― бывает и хуже.
Миновали пост. На КПП подполковника знали в лицо, отдали честь. Толстогубый прыщавый прапорщик проводил меня долгим взглядом. Казалось, сверлил глазами спину.
Два вагончика состыкованы торцами. Вдалеке видна полосатая бело-красная вышка СДП, разметка ― флажками обозначены посадочные квадраты вертолетов. Зачехленные, они напоминают больших уснувших животных.
Последний, третий, вагончик развернут поперек и центром упирается в торец второго: Т-образно. Входим. Вскакивают трое.
– Техник РЭО, лейтенант Бражич, ― представляет Алексей Иванович первого, стоящего ближе всех, парня в черном «техническом» бушлате. В это время находившийся дальше всех человек делает полшага, тянется к черно-белому телевизору, убавляет звук.
Обстановка спартанская: стол с ящичком «громкой» связи, рация, захватанный телефон, три жестких стула вокруг стола, два топчана, обтянутых коричневым кое-где порванным дерматином, стоят у стены под окном. В углу, на тумбочке светлого дерева ― телевизор с обмотанным синей изоляцией рычажком переключения программ. Все это охватывается беглым взглядом. Иваныч еще не закончил, хвалит Бражича:
– …парень способный, радиоэлектронное оборудование знает и любой хлам чинит. Одна беда, ― вздыхает и щелкает себя по шее, ― ЛЕВ, что в переводе с военного ― любитель выпить. Ух!
Все улыбаются, а окрыленный своей речью подполковник продолжает:
– Так-с, а это наш достопочтенный Михалыч, он по безопасности полетов инженерит.
Мужчина приветливо кивает, застегивает пуговицы пятнистого бушлата. Лицо у него смуглое, как шайба, а глаза узкие ― цепкий взгляд. Не казах ли? Может, уйгур?
– Ну а это Димка Буцко, технарь, ― отмахивает в сторону третьего, убавившего звук телевизора. ― Парняга молодой, работает недавно. Знакомьтесь, новый бортмеханик в экипаж Степаныча, Юрий э-э-э…
