Эта странность вызвала необъяснимое тревожное чувство. Никогда раньше я не встречала людей, выглядящих так необычно. Ничего не выражающее лицо девушки казалось не отрешенным, а загадочным, непостижимым. Оно мне было знакомо и незнакомо одновременно. Я поняла, что видела его в прошлом, однако в то же время знала, что гляжу на него впервые; оно было мне известно, но я не смогла бы этого утверждать; оно вызывало желание отвернуться, но в то же время притягивало взгляд. Лицо студентки не было отталкивающим или некрасивым. Напротив, девушку можно было назвать почти красавицей. В красном предзакатном солнце она, одетая в желтое, казалась яркой сердцевиной пламени. Однако за этим красочным существом, словно сырая лестница, тянулась мрачная серая тень.
Почувствовав взгляд, студентка посмотрела в мою сторону. Ее глаза говорили, что ей нет до меня никакого дела. Тем не менее я поняла, что она меня знает. Нахлынувший беспричинный страх чуть не заставил меня сбежать, но желание выяснить, кто же она, было сильнее.
Я направилась к знакомой незнакомке наискосок по широкой лестнице. Она остановилась и слегка наклонила голову в знак приветствия.
В то же мгновение давно забытое имя само слетело с моих губ:
– Ким Таон!
– Вы меня узнали, – сказала она в ответ.
На самом деле я не была до конца уверена, что передо мной младшая сестра Ким Хэон. Ее голос казался таким же чужим, как и лицо. «Конечно, узнала», – произнесла я, но, даже говоря это, все еще сомневалась. Пусть на секунду, но я понадеялась, что все это ошибка и я смогу извиниться и уйти.
Я хотела было сказать, как сильно она изменилась, но стоило мне начать, на лице Таон возникла болезненная гримаса, означавшая, что она заранее знает все, что я сообщу.
На всякий случай я решила быть осторожнее.
– Ты похудела.
Таон слабо улыбнулась.
– А вы совсем не изменились.
Мне показалось, что ее подчеркнутая вежливость призывает держать дистанцию, и меня это огорчило, но еще больше расстроила ее вымученная улыбка. Раньше Таон так не улыбалась. Всего несколько лет назад она то и дело заливалась звонким, немного дребезжащим смехом, а ее улыбка была широкой и искренней.
Не осознавая, что делаю, я дотронулась до ее руки.
– Если у тебя есть свободное время, может, посидим где-нибудь, выпьем чаю?
От неожиданности Таон отшатнулась, моя ладонь скользнула по ее локтю. Он был ненормально острым. Худоба Таон была просто пугающей.
Когда отец ушел в отставку с военной службы, я была старшеклассницей. Он несколько месяцев сидел без работы, и атмосфера в доме становилась все более гнетущей. Мама ворчала, вопрошая пустоту, почему отец ничего не умеет. Возясь на кухне с готовкой, она жаловалась себе самой: «Ничего не умеет, совсем ничего». Помню, как, узнав, что я перестала быть лучшей ученицей в классе, мама неожиданно захлопала в ладоши и начала хвалить меня так громко, словно хотела, чтобы услышал кто-то еще: «Прекрасно, Санхи! Прекрасно! – говорила она. – Денег на институт у нас все равно нет». К счастью, по рекомендации одного из бывших сослуживцев для отца нашлось место в небольшой фирме в пригороде Сеула, и мы переехали из провинции в столицу.
В конце ноября, взволнованная и преисполненная надежд, я пошла в новую школу. Там учились и мальчики, и девочки, но классы не были смешанными. Несмотря на желание, мне никак не удавалось подружиться с одноклассницами.
