Я очень хотел бы ответить на свой вопрос и в то же время знаю, что не смогу этого сделать – этому надо было бы посвятить целую жизнь, а, может быть, и не одну. Ведь только для того, чтобы этот вопрос созрел, потребовалось так много времени. Я хочу передать этот вопрос молодым шуянам – по многовековой традиции, без шансов на успех.
Во «времена зрелого социализма» зародилось кооперативное гаражное строительство. Оно несло в себе «выпуск пара» подавляемых государственным кормилом инстинктов частной собственности, а посему мгновенно расцвело и превратилось в настоящее народное движение. Тема эта во многих отношениях неисчерпаема: она представляет научный интерес для социологов и содержит массу материалов для литераторов, летописцев в особенности.
Для строительства гаражей использовались исключительно ворованные материалы, – к вынужденному воровству или покупке краденого людей приучила советская власть, недалёкая и ко всему, кроме собственного благополучия, безразличная. Уродливые гаражные «улицы» состояли из безобразных кирпичных, бетонных или металлических халуп, неумело слепленных либо самим хозяином, либо лихими шабашниками. По мере возведения гаражи образовывали целые гаражные кварталы или даже городки, – угрюмые, зловещие лабиринты, располагавшиеся в самых неприглядных местах: вдоль железнодорожных путей, в оврагах или на заболоченных участках. Однако внутреннее устройство этих махареек с каждой новостройкой быстро прогрессировало: пламя стихии своего собственного разгоралось неутомимо. Чудеса народного изобретательства, реализованные внутри гаражей, были поистине потрясающи. Сначала смотровая яма выросла до размеров полноценного, площадью во весь гараж, погреба. Затем этот погреб постепенно превратился в подобие жилой комнаты. Под новоявленной жилой комнатой располагался собственно погреб, образующий третий ярус сооружения; там хранились запасы овощей, а также заготовки: соленья, квашенья, варенья и прочая снедь. Многие гаражники, не взирая на ярость жён и время года, проводили в этих диковинных апартаментах все свои уикенды, с ночёвками. Для них гаражи превратились в заветное пристанище, второй родной дом, в ту самую «мою крепость», отгороженную от внешнего мира крепкими воротами с хитроумными запорами, тяжёлыми люками и «стуковыми паролями». За ними формировался и развивался особый, гаражный образ жизни. Социальный состав гаражников представлял все сословия, зачастую противостоящие друг другу в официальной жизни, – от простых рабочих до разнообразного начальства и работников спецслужб. Однако здесь всех объединяла атмосфера своеобразной политической нирваны, подпольной психотерапии, – заветная иллюзия нашей воли, основанной на исповедовании вечной, родной перманентно-протестной морали.
Гаражный быт содержал солидный набор развлечений и занятий по интересам: поголовное пьянство, азартные игры, сбыт краденого, разврат. Наиболее устойчивыми в своих гаражных пристрастиях были разнокалиберные картёжники, от арапов-таксистов и гаишников (очко, бура, "21", сека) до обходительных интеллигентов (преферанс и даже покер). Другой, более тайной группой, были прирождённые блудодеи: их апартаменты, как правило, имели перегородку, отгораживавшую ложе для любовных утех. Некоторые из них сдавали это место свиданий в почасовую аренду. Наиболее предприимчивые распутники извлекали из гаражей ещё большую прибыль: они переоборудовали свои «боксы» в маленькие зрительные залы и устраивали подпольные демонстрации узкоплёночных порнофильмов, а затем, по мере расцвета глобализации, перешли на видеомагнитофоны. На совершенно особом счету находились «доноры» – специалисты по снабжению дешёвым ворованным бензином, реализующие интересы начальства крупных автохозяйств. Все эти группы и индивидуалы являли собой разновидность совершенно самобытной русской оппозиции, официально нигде не заявленной, и, тем не менее, фактической, монолитной и от века чугунно стабильной. Основными её принципами было затаённое приятие изъянов общественного устройства (то есть повального попущения воровству и безнаказанности) и ханжеское его охаивание.
