– Прекратить! – закричал откуда-то высокий мужской голос, но кучер уже не мог и не желал останавливаться, верша свою месть.
И опять, время как будто бы замедлилось перед Освальдом. Он видел, как падает на него кучер, вытянув ногу вперед. «Удар копытом» был неотвратим, и мальчик понял, что даже не успевает в страхе прикрыть глаза перед неизбежным. Сейчас нога обрушится на его череп, ломая кости, а он не может защититься. Спина покрылась холодным потом, и…
Сначала были два слова, не сказанные, а буквально выплюнутые откуда-то сзади, резко как из пращи. Перед глазами мальчика, буквально в паре сантиметров от его носа, загорелась едва заметная сетчатая структура, будто паук сплел свою паутину, и она внезапно стала видна в лучах заходящего солнца. Удар кучера пришелся прямо в нее и не достиг лица ребенка. Более того, Освальд с ужасом наблюдал, как нога амбала буквально сложилась, смялась об эту едва осязаемую преграду, как о камень. Все это произошло за какие-то доли секунды и сопровождалось треском сломанных костей и порванных сухожилий.
Кучер упал прямо перед ним, будто остановленный непроходимой преградой. И завизжал так, что у мальчишки уши заложило. Освальд отскочил назад, понимая, что произошло настоящее чудо. На нем не было ни царапины, но от страха сердце колотилось так, что просто выпрыгивало из груди.
– Аааууууаааа! – визжал кучер, трепыхаясь в пыли перед ним. Правой рукой он схватился за бедро травмированной ноги, а левой колотил по земле от боли. Ступня его, а также голень были развернуты совершенно противоестественным образом. Было ясно, что нога сломана как минимум в двух местах.
Освальд сделал еще шаг назад. А потом отметил, что кучер, несмотря на сильную боль, глядел не на покалеченную ногу, а куда-то вдаль, ему за спину. И в глазах у него читался животный ужас. Мальчик оглянулся. Дверь кареты была открыта, и возле нее стоял мужчина, среднего роста, худой и уже лысеющий, лет сорока. Мужчину окружал фиолетовый ореол. В вечерних сумерках Освальду это показалось жутким, хотя он совсем не понимал, откуда это свечение. Но именно оно так напугало кучера, что заботило больше собственной поврежденной ноги.
– Ох ты же ж, – это восклицание сорвалось с уст старика Харлама, который тоже смотрел на странного незнакомца. В отличие от кучера, смотрел без страха, но с явным удивлением, вытирая со лба капли крови.
Незнакомец тем временем подошел к ним вплотную. У него были тонкие губы, но удивительно густые брови, мало сочетавшиеся с остальным обликом. И на лице его было выражение удивления, да посильнее, чем даже у дедушки. Взор его был направлен на мальчика.
Он молча внимательно осмотрел Освальда с головы до пят. Под его взглядом парень съежился, скорее с непривычки, а не от страха. Ситуация приняла совсем неожиданный оборот. Секунд через десять мужчина отвел взгляд и повернулся к кучеру, который все так же стонал и дергался на земле. Незнакомец вытянул в его сторону указательный палец и произнес фразу заклинания. А после этого его фиолетовый ореол стал быстро меркнуть и угас. И вместе с ним прекратились стоны верзилы, превратившись в натужное повизгивание.
– Я как мог, приглушил твою боль, – сказал мужчина кучеру, – вернее, просто твои чувства на ближайшие сутки. Как временная мера сойдет. Я же не лекарь. А уж ему-то тебе точно надо будет показаться. Что же ты нападаешь на стариков и детей, а?
