– Хорошо. Давай не будем тогда об этом говорить, – ободряюще потрепал ее по плечу отец.
– Хорошо, – шмыгнула носом девочка. – Я просто буду рядом с мамой и не дам ее украсть.
– Правильно, маленькая. Нашу маму надо охранять, – тепло улыбнулся Михаил Петрович.
Какое-то время он молчал, не решаясь еще больше растревожить ребенка, но девочка сама продолжила интересующий его разговор.
– А знаешь, пап, я иногда еще кое-что вижу, – заговорщицки улыбаясь, сказала она.
– И что же такое ты видишь? – подбодрил ее отец.
– Когда кто-то заблудился внутри себя, – подбирая слова, ответила она.
– Как это заблудился? – не понял он.
– Потерялся. Запутался. Забыл кто он такой. Стоит там в темноте и плачет. Понимаешь? – медленно говорила девочка, словно заглядывая внутрь себя.
– Не совсем, Лидочка, – покачал головой Михаил Петрович.
– Помнишь мальчика? В парке. Когда я немного потерялась? Когда совсем маленькая была, – напоминала ему дочь. – У тебя еще тогда нога болела.
– Да. Помню, помню, – закивал головой отец.
– Он стоял там и плакал. А я его спасла. Помогла ему выйти из темноты, – объяснила девочка.
– Ты его в парке нашла. Он не знал, где его мама? – все еще не до конца понимал он, что имеет в виду дочь.
– Нет. Он внутри себя потерялся. Ему холодно жить. Мама не любит, а папы нет. И он иногда уходит в себя. А там небезопасно, – глядя на огонь блестящими глазами, говорила она. – Я могу помочь и вывести из темноты, если кто-то не может найти дорогу.
Михаил Петрович лишь закивал головой, не в силах справиться с изумлением. Он молча любовался худеньким лицом своей дочери, гадая, какие еще тайны хранит ее чудесная душа.
Гости уже давно разъехались, а Михаил Петрович все продолжал копошиться на кухне, бесконечно перетирая уже и так безупречно чистые тарелки. Потом зачем-то взял тряпку и стал смахивать с полок несуществующую пыль. Майя сидела за круглым столом и наблюдала за мужем через полуприкрытые ресницами глаза. Безумно хотелось спать. Но, судя по поведению Миши, он явно хотел о чем-то поговорить.
– Ладно. Сдаюсь! Выкладывай, – громко зевнула она.
– Что ты имеешь в виду? – притворился он удивленным.
– Я хорошо тебя знаю. Не юли, – улыбнулась Майя. – Поговорим и пойдем уже спать.
– Хорошо, – он подошел к столу и сел рядом. Взял ее за руку, поглаживая длинные прохладные пальцы. Чувствуя, как маленькой счастливой птичкой замирает внутри его сердце, наполненное обожанием к своей прекрасной жене. Он не может позволить себе ее потерять. Он и дышит только ради того, чтобы быть рядом с ней и Лидочкой.
– Майя, – нерешительно начал он. – Скажи, тебе снятся странные сны? Ну, ты знаешь, о чем я.
– Кошмары? – бессознательно кусая губу, уточнила она.
– Да, – закивал он. – Ты видишь ИХ во сне?
– Иногда. Мне кажется. Я не помню своих сновидений, но бывает, просыпаюсь в холодном поту. Как, бывало, раньше, если снился какой-нибудь гадкий сон, – медленно кивая, говорила Майя. – Почему ты спрашиваешь?
– Ты же знаешь, что в городе давно не было случаев. Они словно затаились. Меня даже на исследовательскую работу перевели. Слава богу, некому давать консультации, – вздыхая, сказал он. – Но я не верю, что эта чума ушла навсегда. Они наблюдают за нами, мне кажется. Но я чувствую себя абсолютно слепым. За последние годы не было получено никакой существенной информации, которая могла бы помочь нам глубже изучить этот вопрос.
