И будь что будет! Книга I: Повелитель моря – 1 - страница 35

– Господь справедлив и в гневе своём, и в великодушии. Ибо открыты ему все деяния человеческие.

Благочестивый тон сеньора Альвареса напомнил Анри проповедь падре Игнасио, но через мгновение он вспомнил слова графини о больной дочери, и его обдало жаром. Чтобы скрыть замешательство, Анри разложил на колене письмо дона Педро и стал аккуратно складывать. Он надеялся, что губернатор поймёт это как желание завершить беседу и окончит аудиенцию. Надежда не оправдалась.

Не меняя добродушного выражения лица, граф внимательно наблюдал за действиями Анри. От его карих глаз не укрылось смущение гостя. Выдержав паузу, он нарочито весело произнёс:

– Кстати, сеньор Анри, я давно хотел спросить вас – правдивы ли разговоры о том, что вы никогда не лжёте и всегда говорите только правду?

– Пусть ваше превосходительство простит меня за уклончивый ответ, но я стараюсь избегать слова «никогда», – Анри накрыло горячей волной, в висках застучало. До него дошло, что сеньор Альварес не мог не заметить выбежавшую из салона дочь. «Странно. Почему он не отреагировал сразу же после беседы с графиней? Он же наверняка сопоставил события?».

Но губернатор в ответ лишь покачал головой:

– Вы умеете пользоваться словами, друг мой. Понимаю это так: иногда вы делаете исключения. Позвольте тогда узнать, в каких же случаях вы позволяете себе слова лживые?

Тон сеньора Альвареса оставался добродушно-игривым, но Анри чувствовал на себе прожигавший насквозь взгляд:

– Да будет известно вашему превосходительству, я не лгу сознательно. Но, поскольку я допускаю возможность, что, будучи сам введён в заблуждение или обманут, могу повторить чужую ложь в уверенности, что это правда. А посему я не могу утверждать, что никогда не лгу.

Это было сказано с такой искренностью, что губернатор даже всплеснул руками:

– О-о-о! А как же быть с разными щекотливыми ситуациями, когда правдою вы можете задеть чью-то честь или же выдать важную тайну?

– В таком случае я молчу. Сокрытие правды не есть ложь, – Анри ещё не был уверен, правильно ли он понял, куда клонит граф, но ощущение неотвратимости рока уже перестало довлеть над ним.

– То есть, вы просто молчите? – в голосе сеньора Альвареса появилась многозначительность.

– А зачем говорить лишнее? Разве предки не учили нас, что молчание дороже золота?

Анри лишь на мгновение поднял на губернатора глаза, но тот перехватил его взгляд и … подмигнул.

– Стало быть, вы человек, умеющий хранить тайны, – сделал вывод губернатор, выделив при этом слово «умеющий».

Анри промолчал, склонив голову ещё ниже.

В голове роились мысли о том, правильно ли он понял, что граф, зная о его встрече с сеньоритой Исабель, не желая ему смерти, а дочери бесчестия, приказывает хранить произошедшее в тайне?

Повисшую тишину нарушил сеньор Альварес:

– А как же быть при допросе с пристрастием? Когда, ну, скажем, … враги начнут терзать вас, дабы узнать правду, способную привести их к победе, а ваших соратников к неминуемой гибели?

Анри задумался. Ему приходилось добывать у пленных нужные сведения с помощью «мастера заплечных дел». На «Победоносце» таковым был Грегорио Ромеро – кабо58 пехотинцев-абордажников, получивший за свой огромный рост прозвище Верзила. Никто ещё не устоял перед ним, хотя некоторые сопротивлялись долго и даже очень долго. Не раз, глядя на искажённые гримасами боли лица и слыша крики и стоны, Анри задавался вопросом – как долго он сам смог бы выдержать такое? «Разве можно что-либо утверждать, не познав этого?»