И дети их после них - страница 41
– Куда это вы? – ворчливым тоном спросила Стеф.
– Мы сейчас.
– Вы что, смеетесь?
– Сейчас вернемся. Сверните пока косячок.
Парочка скрылась, и Антони остался один на один со Стеф. Это было так кайфово, неожиданно, просто отпад. Он снова поднес пальцы к правому глазу.
Стеф тем временем принялась разглядывать видеокассеты на полках. Нагнувшись, она читала названия. Время от времени разочарованно поднимала бровь. На левом плече у нее из-под очень короткого рукава футболки выглядывал шрамик от БЦЖ. Антони достаточно было протянуть руку, чтобы его потрогать. Она выглядела совсем девочкой в этом комбинезоне с шортами: округлые икры, складочка на шее, завитушки на затылке. Она подняла с пола какой-то журнал и начала обмахиваться. От жары на ее коже проступили влажные отблески. Она была небрежна и медлительна. Типа тех, кто ест руками, а потом облизывает пальцы. Она упала на кровать и, приподнявшись на локтях, положила ногу на ногу. Правая ступня ее болталась в воздухе, с нее упала кеда. Антони заметил, что ее бедра, прижимаясь к одеялу, начинали выглядеть иначе, они казались толще, чем до того, и были испещрены маленькими ямками, что его очень волновало.
– Эй! – проговорила Стеф, заметив его взгляд.
Мальчик вспыхнул и почесал в затылке. Он сказал, что сейчас свернет косяк.
– А его мать? – спросила девушка.
– Ничего не будет. Она сюда никогда не поднимается.
– Точно?
– Говорю тебе. Ничего не будет.
Его ответ не слишком убедил ее. Антони нашел в маленьком секретере бумагу и травку и занялся делом. Тут бы ему и рассказать о своем походе к Маню. Самый верный способ доказать ей, что он настоящий мужик. Так ему казалось. Но у Стеф были другие заботы.
– А что его мать? Она не работает?
Антони не знал, что ответить.
– У нее проблемы со здоровьем.
– Типа?
– Сердце.
Это был дежурный ответ, и Стеф он устроил. Антони как раз закончил сворачивать самокрутку. Он протянул ее Стеф.
– Держи.
– Да ладно, не надо…
Честно говоря, Стеф не понимала, зачем подруга затащила ее сюда. Какая-то дрянная халупа. Сколько их тут может жить? К тому же тут пахло псиной, а ковер-то, ковер на полу – жуть! А главное, эта ненормальная, там внизу, которая открыла им дверь. Сначала спросила, есть ли им восемнадцать лет, а потом сама же стрельнула у них сигарету. Ничего себе!
После первой же затяжки во рту у Антони стало сухо и как-то вязко, он пожалел, что вообще предложил свернуть эту чертову самокрутку. В то же время вряд ли ему светило в ближайшие минуты целоваться со Стеф. По некоторым деталям, как, например, этот браслет, манера держаться, чистые волосы, качество кожи, он догадывался, что у нее внутри скрывается целый мир, недоступный и огромный. Он смутно представлял его себе, с завистью думая о каких-то домах летом, о семейных фото, о раскрытой книжке на шезлонге, большой собаке под вишней, такое вот счастье в чистом виде, которое он видел в глянцевых журналах у дантиста. Нет, этой девчонки ему не видать как собственных ушей.
– Ты не знаешь, они давно встречаются?
– Не знаю, – отозвалась Стеф. – В любом случае, мне наплевать.
Он снова протянул ей самокрутку.
– Я же тебе уже сказала – нет. Слишком жарко. Противно.
Увидев, какое действие произвели ее слова, Стеф почти пожалела, что высказалась так резко. Какой все-таки смешной этот мальчишка со своим прикрытым глазом. Это отвлекало ее от Симона. При одной мысли о нем ей становилось плохо. Она ухватилась за эту возможность снова насладиться своей любовной неудачей, вываляться как следует в разочаровании, подогреть на медленном огне душевную боль. В сущности, она целый день ни о чем другом и не думала бы. Впрочем, приблизительно этим она и занималась. Антони прервал ее: