желание. Он просит.
– Тогда два пледа, милый: один – тебе, другой –
мне.
– Неплохая идея, – произнес Зияди. – Вспомним молодость, как мы грелись у ночного костра, –
сказал он.
Ночь, украшенная россыпью мелких звезд,
была нежной, ласковой. Тепло убаюкивало. Нона
уснула крепким сном, держа теплую, до боли знакомую руку любимого в своей руке, и она даже
не почувствовала, как через некоторое время она
охладела.
Друзья настояли, чтобы на надгробном камне
написали: «Красиво жил и красиво умер».
18
ИНОГДА ЛУЧШЕ РАБОТАТЬ
РУКАМИ, ЧЕМ ГОЛОВОЙ
(Табасаранская поговорка)
К десяти часам утра солнце поднялось высоко
над горизонтом, и в воздухе не было ни малейшего дуновения ветра. Несмотря на это, сельчане
все как один вышли на сенокос, кроме одного –
тридцатилетнего Мази, с темными, глубоко посаженными глазами, низким лбом и с никотиновым
налетом на зубах.
Он сидел на застекленном балконе дома, созерцая красоту родного края: два горных хребта дугой спускались вниз, как бы замыкая пространство
вокруг села, заполненного фруктовыми деревьями
и зелеными лугами, а внизу далеко, на линии горизонта, тонкой синей полоской красовался берег
Каспийского моря.
За плетеной оградой спереди его дома промелькнул сосед Экпер с косой, накинутой на плечо.
Вслед за ним прошла и его жена в широком цветном складчатом платье и белом платочке с веревкой в руке, свернутой в узелок. Мази, сделав смачный глоток горячего чая, еще дальше откинулся на
спинку стула, ощущая приятное давление на позвоночник, затем взмахом руки прогнал от себя кучку
назойливых мух, зевнул и сомкнул отяжелевшие от
скуки и лени веки.
Дверь открылась, и жена по имени Сельми, красавица с миндалевидными темно-зелеными глазами, появилась рядом с ним.
– Спишь? – спросила она с возмущением. –
Люди уже собрали сено и дома скирдуют, а ты?
– Тихо! – перебил ее Мази и стал прислушиваться. Издали донесся гул грузовика. – Интересно,
что за машина?
19
Вскоре по дороге, огибающей его дом, на скорости пронеслась колхозная машина с тюками
сена. А когда через несколько минут промчался
второй такой же грузовик, Мази встал и, глядя на
жену, сказал:
– Знаешь, что? – он прищурился, изображая умный вид. – Чтобы запастись сеном, некоторые работают, чтобы не думать, а я буду думать, чтобы
не работать.
Лицо Сельми вытянулось.
– Ты не понимаешь, – продолжал Мази. – Я имею
в виду, что можно заполучить по тюку с каждой проезжающей машины. Это просто как три копейки.
Сельми покосилась на мужа, приподняв одну
бровь.
– Как?
Мази рассказал свой быстро созревший план.
Сельми подозрительно прищурилась, мучаясь в
сомнениях: она уже давно убедилась, что в жизни
ничего так легко не дается.
– По той дороге водители гоняют машины на
высокой скорости, и ты не успеешь кинуть веревку, – произнесла Сельми.
– Подумаешь, большая проблема, – небрежно
произнес Мази. – Все просто: я брошу каменную
глыбу посередине дороги, и им придется сбавить
скорость, чтобы объехать. Так что под ореховым
деревом машина Усейбега будет ползти, милая.
Жена вышла провожать своего находчивого
мужа, она стояла со скрещенными на груди руками,
прислонившись к стене и недоверчиво глядя на него.
– Как только пройдет машина, подбегаешь и
уносишь, – приказал Мази. – Тут всего два шага.
– Нет, – коротко отказалась Сельми. – Если увидят – стыд какой. Все работают, а ты…
– Да брось ты. Что тут такого. Надо искать легкие пути. Два часа развлечений и сено на зиму готово. Нет, и вправду, что тут такого.
