Она со страстью, живо жестикулируя, старалась доказать ему, что он не прав, что экспрессионизм действительно глубок и совершенен.
– Жози, – мягко перебил он ее. Он и не заметил, что назвал ее так ласково.
– Я уважаю твое мнение. Возможно, даже наверняка, ты права тысячу раз. Но правда реализма мне все же ближе и понятнее.
Они вышли из музея на площадь, обогнули уличных фокусников, и большую толпу людей, наблюдавших за аттракционом.
Теплый осенний вечер был обворожителен. Духоту вытеснила вечерняя прохлада. Погода явно благословляла их встречу. Несмотря на возникший спор и разногласия во взглядах на искусство, радостное чувство от встречи не покидало их.
– Я проголодалась. Мне хочется показать тебе самый старый ресторан Парижа, – сказала Жозефина. – Это почти рядом, – и потянула его за руку.
– Отлично, – согласился он.
– Этот ресторан в центре, у метро Одеон, называется LeProcop.
Добрались туда довольно быстро.
– Мадам? Месье?, – официант, услужливо склонив голову, проводил их к свободному столику, подал меню.
– Я закажу на свой вкус. Не возражаешь?, – и, обращаясь к почтительно застывшему официанту, произнесла: – Заячье фрикасе с сидром, красное Бордо, а на десерт – мороженое.
– Ты любишь мороженое?, – спросила Жозефина. – Если нет, съем и твою порцию, – пошутила она.
– Знаешь, – продолжала Жозефина, – здесь обедали великие люди Франции – Вольтер, Мюрат, а лейтенант Наполеон оставил в залог свою шляпу. Он был тогда без гроша в кармане.
В полумраке ресторана звучала музыка. Слышался задумчивый голос Ива Монтана.
– Я люблю эту песню, – заметил Петр Иванович.
– Опавшие листья?, – переспросила Жози, и продолжила: – А мне больше нравится, как поет Мирей Матье. По-женски трогательно, и очень пронзительно.
Они ели очень вкусное, затейливо приготовленное фрикасе. Маленькими глотками отпивали красное вино, стремясь продлить удовольствие. Тихо перекидывались словами. Улыбались.
– Я часто вспоминала наши прогулки, разговоры. Ждала твоего приезда. Правда. Сказав это, она вдруг смутилась, поправила тонкой рукой прическу.
– Я тоже рад, что опять вижу тебя.
Он смотрел в ее глаза. В них причудливо мелькали отблески горящей свечи.
Они молчали, прислушиваясь к себе. И оба ощущали тревожащую жажду близости друг друга.
Напряженное внутреннее ожидание нарастало.
Опять зазвучала знакомая мелодия.
– Хочу танцевать. Она прижалась к нему. Петр Иванович остро ощутил терпкий запах ее духов, ее жаркое, такое желанное тело.
Ужин закончился. – Все так вкусно, – он похвалил ее выбор – и блюд, и вина.
Говорить не хотелось. Слова казались лишними, пустыми. Им так хотелось остаться наедине.
– Пьер, пойдем ко мне. Я живу одна.
Он ждал этих слов. И так боялся этого!
– Все, мне конец!, – мелькнуло в голове.
Через полчаса Жозефина открывала дверь своей квартиры.
Они посмотрели друг на друга. А потом порыв бешеной страсти бросил их в тесные объятия. Он и не предполагал, что способен на такой взрыв эмоций, и на такую нежность. Что он может быть таким. Что такое вообще возможно.
Счастье переполняло его.
Они были счастливы оба!
Теперь, когда они стали близки по-настоящему, они говорили, говорили, и не могли наговориться.
Им хотелось знать все друг о друге. Все, что было в их жизни до встречи.
– Почему ты выбрала меня?, – задал он так долго мучивший его вопрос.
– Потому, что любовь не спрашивает.
Она помолчала, задумалась.
