Кеннет слушает, что говорит его гостья, внемлет каждому её слову. До лорда доходили слухи, что некоторые офицеры отличаются жестокостью. Однако такого он сам предпочитает избегать. Бентлей ценит ум и находчивость, преданность делам Компании, а не грубое применение силы. Запугать противника – он будет выполнять приказы под страхом. Договориться – по своему собственному желанию. Но уродовать людей, пусть и ради достижения цели – не в его правилах. По крайней мере, не своими руками точно. На такой случай у него есть преданный Оливер Спаркс.
– Мы на корабле не приветствуем самосуд. Если то, что вы говорите – правда, Эттвуд будет отдан под трибунал и разжалован. Но по закону, офицеров могут судить лишь в Лондоне. Единственное, что я могу – это лично проследить, что Эттвуд будет предан суду.
Но трибунал – не то, что нужно Моргане, он буквально читает это на её лице. Девушка недовольно хмыкает, и в один момент слетает маска
– В очередной раз убеждаюсь, что вы, focáil sasanach, сделаете всё, чтобы прикрыть задницы своих ничтожных и убогих солдат. Бог мне свидетель, что я не лгала. Есть у вас жена, Кеннет? А дочь? – Моргана чуть крепче стискивает нож, костяшки её пальцев белеют. Она отрезает приличный такой кусок мяса. И медленно разделяет его на пополам. Намеренно.
Короткий вздох. Для него пустой звук вопрос о семье или дочери. Он холост. Про таких обычно говорят «женат на работе». Но то, с каким жаром девушка перед ним пытается доказать виновность трёх солдат, испытывая к ним неподдельную ненависть, нельзя игнорировать.
– Представьте, что двое держат вашу дочь за руки, даже несмотря на то, что она привязана, и ведут, насмехаясь, ножом по лицу. Надавливают на глаз. И острие лезвия висит где-то у неё над зрачком. А она не может ничего сделать, даже кричать.
Лорд сглатывает ком в горле, поджимает губы. Это страшно даже для него самого. Что же говорить о Моргане. Может, именно из-за пережитого она погрязла в безумие, которое теперь поблескивает на дне здорового глаза.
– Поймите, мисс О`Райли… Моргана. Я не могу позволить вам вершить самосуд на своем корабле. Каким бы подонком он не был, существуют законы, правила. Он опорочил свой мундир. И его шея должна сломаться, обтянутая веревкой. Но не здесь. И не сейчас. Вы можете выступить в качестве свидетеля на суде. Судья вынесет ему приговор, который вас устроит. Я об этом позабочусь. Но что будет, если я прощу пирату убийство офицера?
Нет, Бентлей никогда этого не позволит. На своём корабле уж точно. Но определенным сочувствием не к грязной пиратке, а к женщине… девушке он проникается.
– Кто будет слушать меня – пирата на вашем честном суде? Моё слово по меркам вашего закона ничего не стоит. И все скорее с удовольствием наденут кандалы на меня, чем будут разбираться, какой там офицер когда-то давно изувечил женщину, притворившуюся мужчиной, – О`Райли раздраженно качает головой. Даром, что она не кидает нож и в целом приборы, просто отправляет в рот кусок мяса, пережевывает его. И уже на выдохе произносит, – вам не нужно ничего прощать мне, как вы говорите, пирату. Просто закройте глаза, сделайте вид, что вы ни о чём не подозреваете, а я разберусь с ним тихо, так, словно ничего и не было.
Уже более спокойно О`Райли тянется за бокалом.
– Вы ничего не сделаете, Кеннет. Вы даже не пошевелите пальцем, чтобы наказать его.
