Меня выпустили достаточно быстро, уже примелькался за столько выездов. На часах было без десяти десять, когда я подъехал к заправке. Остановился на обочине, метрах в трехста от места встречи, достал из бардачка небольшой, но достаточно сильный "рабочий" бинокль, внимательно осмотрел местность – да вроде все как всегда, и к тому же мой внутренний голос молчит, как партизан. В общем, сел обратно в машину, и подрулил к заправке, остановившись уже на ее территории, прямо по середине, развернув машину привычно носом к дороге. Прятаться незачем, а если надо будет быстро убегать, то сел в машину и сразу газ в пол. Сама заправка представляла из себя небольшой пятачок земли, отвоеванный у скал и густого кустарника. С одной стороны заправки пролегал автобан, по которому я и приехал, с другой – поднимались горы, некруто, но ощутимо. Горы обильно поросли пыльно-зеленым непроходимым кустарником, куда без мачете вообще даже подойти было невозможно. На этом самом пятачке стояло две колонки, уже давно неработающие, опустошенные, и небольшая будка, являющаяся по совместительству и кассой, и магазином, которая была так же “вычищена” от всех полезностей в первые дни после заражения. Таким образом, заправка сейчас привлекала только тех, кто катался мимо, своим удобством расположения – ещё вроде “дикая” территория, но одновременно вроде как и достаточно спокойная. Хоть добычу дели, хоть о чем договаривайся.
Луиджи прикатил на мотоцикле, буквально через десять минут после меня. Он сразу заглушил своего железного коня, выудил откуда-то палку для ходьбы, и захромал мне навстречу. Костыль уже ненужен, как машинально отметил я, хотя нога явно ещё не двигается, как ей положено. И, насколько было известно, двигаться уже не будет.
–
Buongiorno, Луиджи.
–
Buongiorno, Андрей. – поздоровались мы в лучших традициях самоучителя итальянского, только что не стали спрашивать друг друга, как дела.
–
Пойдем внутрь, тут уже солнце совсем жарить начинает. – это я предложил, терпеть не могу жару…
–
Луиджи не спорил, мы прошли в будку, где тень и полумрак делали температуру воздуха вполне переносимой. Сперва рейдеры, а потом уже и сопровождение будку вычистили, причем сделали мы это так, чтобы ее можно было использовать долго – всё, что могло испортиться было выброшено, мусор вывезен, а пару стоек сдвинуты к стенке, освобождая хоть несколько метров свободного пространства внутри. У стены с окном стояло два стула, но ни я, ни Луиджи не садились – как-то слишком нервно всё было. На “задней” стенке будки была так же дверка, вроде как служебная, для приема грузов и выхода кассира на “покурить”. Сейчас дверка вела практически сразу в густой кустарник на склоне горы за заправкой, но я ее открыл, чтобы будку хоть как-то протянуло утренним сквозняком.
–
Луиджи, ты мне хотел что-то рассказать. – решил не тянуть кота за хвост я.
–
Да. В городе разговаривать не очень удобно, особенно на такие темы, которые касаются самого Центра.
–
Мы говорим сейчас о том конвое, в котором… погибла Анна? Моя жена? – а вот сказать вслух это оказалось сложнее, чем я думал. Комок рванул к горлу, но остановился.
–
Да. Если по порядку… Тот конвой был в принципе нормальным, обычным – мы перевезли детей в Сиену, отдали их там на попечение той базы. Там вообще хорошая база, да ты и сам видел наверное.
–
Видел. Так а что не так стало с тем конвоем?
