И верить, и любить - страница 7

гнездовища,

Раньше всех по весне лепестится сирень.

Над могилами братскими крики грачиные,

Зелена, высока и пышна здесь трава…

Лепестками сирени осыпает Отчизна их,

Вешний ветер бессмертные напевает слова.

«Кружит модная пластинка…»

Брату Юрию

Кружит модная пластинка…

Что ж, пора!

Не близкий путь.

Прежде чем с тобой простимся,

Чтоб в пути не ныла грудь, —

На касимовской, игривой,

На гармони говорливой

Ты сыграй мне что-нибудь!

Ты сыграй мне, брат, такое,

Чтобы, сердце беспокоя,

Тот мотив и в край далёкий,

В час, когда я, одинокий,

Стосковался и устал,

Словно птица, прилетал.

Прилетал в душе гнездиться, —

В ней найдётся уголок! —

Зазывая воротиться

На родительский порог.

«Концы усов и пальцы деда…»

Концы усов и пальцы деда

Желты, как воск, от табака.

Закатный час. Течёт беседа

Спокойно, тихо, как река.

«Пора, похоже, под икону…

Умру, сынок, среди зимы!

Пусть будет всё, как по закону, —

И отпеванья, и псалмы.

А чтоб слезам, как рекам, литься —

Зови соседку!

Ведь она

На это дело мастерица,

Затем, видать, и рождена.

Село меня не позабудет.

На жизнь, на долгие года

Пусть память вечная пребудет

С тобой и внуками всегда…»

Не гаснет деда самокрутка,

А на коленях у него

Играет девочка-малютка,

Не понимая ничего.

«Слетелись стрекозы на проводы лета…»

Слетелись стрекозы на проводы лета,

На августа пышный и свадебный пир.

Слетают с опущенных донизу веток,

Парят и садятся на кончики пик

Садовой ограды… Садятся на кончик,

На кончик мизинца воздетой руки.

Тараща глаза, они звонче и звонче

О чём гомонят?

И в какие звонки?

И снова, взлетая, куда-то несутся,

Они успокоятся только в ночи.

Сплетенье их крыл кружевных и рисунки

Искуснее кружев и тонкой парчи.

И, пойманы мною, не рвутся, не тужат,

Я их на мизинце держу, не дыша.

До самой до стыни всё кружат и кружат,

Свой свадебный танец последний верша.

«Солнца уходящего багровость…»

Солнца уходящего багровость.

Предвечерний, сумеречный час.

Несмотря на внешнюю суровость,

Вновь природа просветляет нас.

Всё-то в мире буднично и просто!

На закате облака темны:

То на лес похожи, то на остров,

То на гребень штормовой волны.

До чего причудливы узоры!

Приглядись – и зажурчит вода,

И увидишь айсберги и горы,

То, чего не видел никогда.

За сосновой чащей острозубой

Опустилось солнце не спеша…

Неужели ты бываешь грубой,

Злой бываешь, русская душа?

Как же ты подслушала, ведунья,

Вечера таинственную речь

И сумела тихие раздумья

В слово незакатное облечь?..

«Жгучей молнии высверк…»

Жгучей молнии высверк…

Снова ливень густой,

Словно розгами высек,

Повалил травостой.

Он в полях и лощинах

Всю-то ночь пропадал,

Он к лещинам, к морщинам,

Он к земле припадал.

И всю ночь, и до рани,

Благодатный, живой,

Он залечивал раны

На земле горевой.

И всё также усердно

Он клонил зеленя…

Ты своё милосердье

Ниспошли на меня!

Дай мне в поле, без крова,

Видеть даль, а не близь,

В промежутке до грома

Снова душу возвысь!

«Бывают такие напасти…»

Бывают такие напасти,

Когда, словно древний старик,

Ты сетуешь часто на память,

А жизнь обозрима, как миг.

Вмещая событий немало,

Она мимолётна для нас

От первого возгласа «мама»

До «мама» в прощания час,

Когда мы, не чувствуя боли

И смерти, по жизни бежим,

Когда от вселенской любови

Ещё по-земному дрожим…

«Вот опять заходится ребенок…»

Вот опять заходится ребенок

Беспричинным плачем. У него

Голос прерывающийся тонок

И не выражает ничего.

Может быть, душа его живая

Оттого пронзительно тонка,

Назад Вперед

И верить, и любить - страница 7

Похожие книги