– Расскажи, – просим одновременно с сестрой.
Дядя потирает подбородок с пробивающейся щетиной.
– Однажды она вместе с классом поплыла на пароме в лес. Они занимались тем же, чем и мы сейчас: веселились, готовили еду на костре, пели. И у Нади была миссия – признаться мальчику, который ей нравился. Она написала письмо, спрятала в конверт и дожидалась удобного момента. Поскольку все оделись в спортивные костюмы, она сунула письмо в задний карман штанов и прикрыла футболкой. Тот мальчик сидел у костра, и она присела рядом, надеясь подложить ему любовное послание… Но не заметила, как искра подожгла конверт. Огонь быстро потушили, но на штанах осталась дырка, и весь класс увидел часть ее ягодицы.
– О-о-о, так вот откуда у нее то пятно… – Прикрываю рот, чтобы не засмеяться.
Мила гаденько хихикает.
* * *
Пока дядя убирает кострище, а Мила сидит на корточках и внимательно наблюдает за процессом, расхаживаю вдоль кукурузных рядов. Стебли намного выше меня, и кажется, что среди них можно легко потеряться.
Тело наливается вдохновением. Кончики пальцев зудят, беспокойные зубы елозят по губам. Возвращаюсь к рюкзаку и достаю блокнот с маркером. Надеюсь, на такой жаре маркер не высохнет слишком быстро.
Отхожу подальше, но так, чтобы ни я, ни Тихон с сестрой не потеряли друг друга из виду, и сажусь на землю. Дядя подводит Милу к кукурузе. Наклоняет один стебель, показывает ей и объясняет строение. Как же я ненавидела биологию, когда мы проходили растения. Столько терминов надо запомнить, во всех системах разобраться…
Штрих за штрихом листок заполняется рисунком. Не думаю, ни на чем не сосредотачиваюсь, только поднимаю и опускаю голову, разглядывая то, что нужно запечатлеть в памяти. Получается набросок любопытной Милы, изучающей кукурузу. Дядю не рисую, и на это есть две причины: 1) я еще не умею рисовать юношей и мужчин, женские тела получаются у меня намного лучше, и 2) пока не хочу изображать его как часть семьи. Мы слишком мало знакомы.
– Рисуешь? – задает дядя самый идиотский вопрос из списка идиотских вопросов, которые обычно задают взрослые.
– Нет, еду готовлю. – Захлопываю блокнот и прячу в рюкзак.
Мила возится в земле. Принцесса-грязнуля, лишь бы пальцы в рот не совала. В прошлом я долго и мучительно отучала ее. Однажды я отвернулась на минуту, а сестра набила полный рот значков с острыми булавками. Кажется, в тот момент часть моей души изрядно постарела. Еще и мама была на работе…
– Не хочешь поговорить? У нас есть несколько минут до того, как отправимся в путь, – предлагает Тихон.
Раздумываю, хочется ли мне, и качаю головой.
– Хорошо. Я подожду, пока ты будешь готова. – Дядя уходит к сестре.
Смотрю ему вслед. Внутри пустота. Совесть начинает глодать меня, как собака кость, но я трясу головой и поднимаюсь. Время покажет, стоит ли доверять дяде.
* * *
Когда дядя упоминал коттедж, я думала, что нас ждет старая покосившаяся изба. Но мы увидели крепко сложенный дом в деревенском стиле. Может, подвох кроется внутри?
Дядя достает телефон и кому-то звонит. Из дома выходит сотрудник и приглашает нас войти.
– Чувствуйте себя как дома, – говорит молодой человек. Заметив Милу, схватившую вазу с колосьями пшеницы и полевыми цветами, он вскидывает подборок и чопорно добавляет: – Все поломки или загрязнения оплачиваются проживающими отдельно.
Отнимаю у сестры вазу, ставлю на место и беру Милу за руку. Не хочу, чтобы какой-то сноб наезжал на нее. Да и вообще, будь я смелее, сказала бы ему: «Расслабься и не напрягай булки до такой степени!»
