Читать онлайн Юлия Лим - Раздолбай

Ориентировку на Рому печатать не стали. В маленьком городке слухи разлетались быстро, да и полиция знала в лицо всех горожан. Двухметровых подростков здесь проживало немного, и одним из них и был Лисов. Половина школы мечтала отрезать ему острый язык. В детстве ненавистникам не хватало смекалки, чтобы ему отомстить, а к старшим классам они сосредоточились на экзаменах, думая, что обиды следует оставить позади.

И вот в августе, числа после тринадцатого, когда Роме уже исполнилось шестнадцать, его одноклассник покончил с собой. Он спрыгнул с крыши высотного здания, оставив на земле кровавую кляксу. Криминалисты нашли в кармане его джинсов записку: «во всем виноват Рома Лисов».

Графологи подтвердили, что почерк принадлежит самоубийце.

Позже Роме сказали, что на крыше видели двоих. Сидя за партой, он оглядывал полицейских. В участок его не повезли – слишком далеко.

– Расскажешь нам все, как было, и с твоим делом быстро разберутся, – сказал Федор, помоложе. Он держал в руке чашку и громко отхлебывал, стоило Роме уйти в свои мысли.

– Верно, тут уже все ясно, – добавил Станислав, постарше. Он почесал подбородок с черной небритостью, сел поудобнее, чтобы живот не перевешивал вперед. – Держу пари, твой дедушка сейчас в ужасе. У заслуженного педагога внук – подстрекатель к самоубийству. Не стыдно тебе, Рома?

Тот плотнее сомкнул губы, повел челюстью. Сжал руками колени, что не укрылось от взгляда Федора.

– Нервничаешь? Что ж, это правильно. Если признаешь вину, тебе уменьшат срок.

– Какой срок? Мне только шестнадцать, – севшим голосом сказал Рома.

– А уголовная ответственность у нас в стране с четырнадцати, – поставив кружку на стол, полицейский придвинул ее к нему. – Хочешь? Здесь еще остался холодный кофе.

– Нет.

– У тебя по виску течет пот, а в школе нет кондиционеров.

Рома сглотнул. Ему показалось, что это слышали все в кабинете: полицейские, завуч, директор и новая учительница. Именно она дала Федору кофе, и сейчас внимательно рассматривала Рому.

В их городке люди знали друг о друге все благодаря тесным связям и интернету.

Рома зажмурился, сосчитал до тринадцати. Его колотило, спина напряженно выгнулась. Лис превратился в нескладного мальчишку, едва не постукивающего зубами от страха.

– У тебя, конечно, есть права на молчание и на адвоката, – сказал Федор. Рома разлепил глаза и уставился на него, будто только проснулся, – ты это и сам прекрасно знаешь. Сколько раз попадал в участок. Теперь тебе не отвертеться, пацан, – полицейский хлопнул кулаком по парте. Женщины за его спиной подпрыгнули от неожиданности. То же самое сделал Рома. Его дыхание участилось. – Человек умер. Умер, понимаешь? Его родителям придется похоронить сына. Ты хоть представляешь, что натворил?!

Рома вдохнул с тихим стоном. Комок воздуха застрял в глотке, преграждая путь кислороду. Стены кабинета сужались, летняя жара забиралась за пазуху. Волосы прилипли к разгоряченным щекам.

– Не слишком ли, – женский голос прервал их, – не слишком ли вы на него давите? Ему всего шестнадцать.

Молодая учительница, чьего имени Рома не знал, подошла к парте. Она взяла кружку, села рядом с ним и вложила ручку в его трясущиеся пальцы.

– Выпей, – она сказала это мягко, но так, что Рома послушался ее и не возразил: залпом выпил кофе и наконец смог вдохнуть. – Молодец.

– Лучше бы вам не лезть в это дело, дамочка, – предупредил ее Станислав. – У таких мальчишек бывают ангельские лица, но в душе они сущие дьяволы.

– Может, и так, – согласилась учительница, – но презумпцию невиновности в нашей стране еще не отменили.

Взрослые напряженно замолчали. Рома прочистил горло, собираясь отказаться говорить. Паника отступила, разум зашевелился в привычном ритме.

– А разве вы не должны первым делом проверить мое алиби? – сказал он, откинувшись на спинку стула. Его глаза дерзко блеснули, а губы растянулись в самоуверенной усмешке. – Дядя Федя, как же так? Вы же сами сказали, что я все про участок и порядки знаю. Так почему свою работу не выполняете?

Полицейский шикнул, невольно затянув ртом кончик длинных усов.

– Ишь, мальчишка! По тебе тюрьма плачет, а ты смеешь надо мной насмехаться? – лицо Федора побагровело, но он совладал с собой и остыл. Его долгий выдох напоминал свист закипевшего чайника.

– Запомни, парень, доведение до самоубийства – не шутки. Можешь присесть до пяти лет, еще и отрабатывать будешь. Родителям-то мальчика уже не вернешь, они тебя линчевать готовы, – сказал Станислав.

– А если я сам спрыгну с крыши после ваших угроз, а? Вам-то пострашнее в тюрьме будет, чем мне! – Рома засмеялся.

Тишину нарушил звонкий удар. На его щеке отпечаталась небольшая, но тяжелая ладонь директора. Лисов посмотрел на нее обиженными и злыми глазами.

– Ты, Лисов, хуже гнойного нарыва! – сказала Людмила Михайловна. Все годы, что он хулиганил, она была вынуждена втягиваться в скандалы. Ей приходилось защищать обиженных, обидчика, и успокаивать разъяренных родителей. Выслушивала она также и бесконечные жалобы учителей. Каждый будний день Людмилы Михайловны был пропитан лисьими шалостями.

Молодая учительница привстала от неожиданности, а потом села обратно, переглянувшись с полицейскими.

– Знаешь, я терпела тебя все эти годы, думала, что из тебя, как из внука прекрасного педагога вырастет светлый человек, но мои надежды полностью разбиты! – возмущалась директор. Ее голос надрывно подскакивал в конце каждого слова. – Я умываю руки! Больше я такого подонка, как ты, защищать не буду! Что хочешь делай – мне на тебя плевать.

– Людочка, успокойтесь, – Станислав подошел к ней, переваливаясь пингвином, и взял за руку. – Ну, что же вы? Как можно бить своего ученика перед учителями и представителями власти?

– Сил моих уже нет терпеть этого выродка! Сделайте с ним что-нибудь! Уберите в клетку, как животное, раз он не умеет себя среди людей вести должным образом!

Рома оставил кружку на столе и встал. Окружающие взирали на него маленькими карликами. В другой момент он бы посмеялся, назвав их лилипутами, а себя Гулливером, но игривое настроение пропало.

– Да пошли вы все в жопу, – сказал Лисов, сунул руки в карманы и вышел из кабинета.

Путь до дома казался пыткой: Лисов ждал, что его вот-вот остановят и отвезут в участок, а там – посадят за решетку. Только оказавшись в квартире Рома выдохнул и посмотрел на стационарный телефон. Его ждали несколько пропущенных звонков и сообщение на автоответчике.

Скинув обувь, Рома набрал заветный номер.

– В данный момент абонент разговаривает, – ответил записанный женский голос. Ему предложили оставить сообщение, что он и сделал.

– Мам, перезвони, как освободишься. Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – он сковырнул облезающие обои на стене. – Это не слишком важно, так что не торопись. В общем, звони, как будет время, ладно?

Вернув трубку на станцию, Рома сел в углубление коридорного шкафа. Сбоку одиноко висел прозрачный дождевик. Прижавшись головой к стенке шкафа, Лисов прикрыл глаза.

«Как он мог спрыгнуть? Он же слабак… Почему он обвинил во всем меня? Летом мы с ним даже не пересекались!» – сколько бы Рома об этом ни думал, ответа не появлялось.

Час спустя он поднялся и ушел в кухню. Нарезав неровные бутерброды, Рома вскипятил чайник и взглянул на стикеры на холодильнике. В этом месяце оставалось работать две недели, потом его ждала школа, в которую он не хотел возвращаться, но его уговорил дед.

При мысли о деде Лисова прошибало холодным потом. Они разговаривали друг с другом, ничего не скрывая. Рома сам рассказывал Георгию Анатольевичу о своих проблемах в учебе и с другими детьми. Тот иногда ругал его, но всегда по делу, и никогда не повышал голос.

«Что будет теперь? Я всех разочаровал. Опять. Если полиция найдет какие-то улики, я пропал», – Рома через силу съел бутерброды, запил их остывшим чаем – слишком долго витал в облаках.

Мобильник зазвонил, подпрыгивая от вибрации. Лисов с опаской взглянул на экран. Облегченно выдохнув, он ответил:

– Соскучилась?

– Мне сестра рассказала, что у тебя неприятности. Прости, что сразу не позвонила, была занята, – сказала Соня. Ее голос звучал устало, будто она не спала всю ночь. – Мне прийти к тебе?

– Да…ну, если не трудно. Мне кажется, я влип. По-настоящему, не так, как раньше.

– Не волнуйся, Ром. Я приду, и мы все обсудим.

– Когда придешь?

– Я уже в пути. Минут через пятнадцать буду.

Он кинулся убирать квартиру: собрал разбросанные по дому носки, трусы, пропотевшие майки, закинул их в корзину для белья. Скинул с себя футболку, понюхал подмышки, проверяя, работает ли дезодорант. Переодевшись в свежую одежду, Рома расчесал волосы, убрал мусор со столов в комнате и кухне. Последний год он жил один, пока мать зарабатывала деньги в Москве, и не сильно заботился о порядке. Когда они договаривались встретиться с Соней, Лисов вычищал квартиру до блеска, особенно раковины и унитаз. Но сегодняшний день застал его врасплох.

«Не сходи с ума, она ничего не заметит», – подумал Рома, успокаивая сердцебиение.

Звонок в дверь взволновал его. На пороге стояла Соня, невысокая хрупкая девушка с темными прямыми волосами, и держала в руке пакет.

– Я купила мороженое, – сказала она, улыбнулась, и зашла в квартиру. – Жарища на улице!

– А я не заметил, – Рома взял у подруги пакет. – Круто, проходи.

Лисов ушел в кухню, и закинул лакомство в морозилку. Соня пришла за ним, помыла руки и достала каждому по мороженому.

– Ну, как ты? Рассказывай, – предложила она, усевшись на стул.

Рома откусил половину эскимо в шоколаде, сморщился от резкой боли в зубах, и едва пережил это ощущение. Соня тихо посмеялась над ним.

– Помнишь, я рассказывал про Егора? Ну, того ботана с забавной фамилией…в общем, он откинулся, и обвинил меня в своем суициде. Что мне делать?

Соня посмотрела на него голубыми глазами. В любое другое время он бы успокоился, но сейчас нервно затопал.

«Вдруг она отвернется от меня, и я ее больше никогда не увижу?» – подумал Рома.

– Ты ведь не заставлял его делать это?

Лисов покачал головой.

– Я и не сомневалась, – Соня отгрызла кусок мороженого. – Иногда ты, конечно, говоришь обидные слова, но ты никому не желаешь смерти.

– Ты права… Наверное, мне не стоит так переживать.

– У тебя ведь есть алиби?

– Есть. Я с утра работал с грузчиками, чуть спину не надорвал, а потом меня полицейские зажали и давай расспрашивать, мол, что за ерунда тут написана. Притащили в школу, расспрашивали при всех. Потом молодая училка мне помогла, сказала, что я могу быть невиновен. Ну эта, как ее…штука, когда нельзя обвинять просто так?

– Презумпция невиновности?

– Ага, она самая. Умная такая училка.

– А ты сказал полицейским, что работал?

– Не, я ж не официально туда устроился. Побоялся, что у начальника смены возникнут проблемы.

Соня нахмурила аккуратно выщипанные брови, достала из кармана штанов резинку для волос и собрала их в торчащий хвостик.

– Рома, но тогда проблемы будут у тебя! Не нужно ничего скрывать от полиции! – ее голос взволнованно задрожал. – Если ты будешь мешать следствию, то тебя могут обвинить в чем-то еще более страшном!

– А че, пусть следаки сами эту загадку распутывают, это же их работа, – возразил Лисов. – Они меня по голове не гладили, когда я впервые попал в участок. Сказали, что будут за мной присматривать и поставят на учет. Я всего-то жвачку спер.