Катя прошла дальше. В зале у трюмо всё также стояло красное бабушкино кресло с деревянными лакированными подлокотниками. Дед подарил на юбилей, купив у местного алкаша за бесценок. Обменял отрез красного бархата у Зинки, местной модницы и любительницы щегольнуть не только фигурой и нарядами, но и связями «в верхах» – местным директором лакокрасочного завода. Что конкретно стояло на кону за столь драгоценный лот, Катя так и не узнала. Но хорошо помнила, как Буся медленно сползла от восторга по стенке на пол, увидев, что муж затащил «трон для королевы» в дом.
Никому не разрешалась садиться в него, кроме хозяйки. Лишь изредка, когда никого поблизости рядом не было, внучка примеряла «наследство», воображала себя принцессой, ждущей спасителя в замке на берегу Волги. Почему этой реки, а не Оки, которая текла рядом, объяснялось просто. Раз отец мечтал о машине именно с таким названием, значит это стоило того, чтобы поселиться в детских грёзах.
На потёртом гобеленовом диване по-прежнему виднелся провал. Её организовала Катя, когда прыгала от радости, что поедет на море и прогуляет первую неделю сентября в третьем классе. Как ей удалось сломать поперечину внутри, так и останется тайной. Сколько бы дед не чинил последствия повышенной пружинистости внучки, яма таинственным образом возвращалась на место пару раз за лето.
В какой-то момент Катя стала догадываться, что провальная аномалия появлялась не без помощи бабушкиной твёрдой руки. Пока дед разбирал, а потом сколачивал диван обратно, не ходил с мужиками на рыбалку. Хотя, за мелких карасей, обжаренных до хрустящей корочки, она могла прополоть пару грядок лука. Но раз Буся так делала, значит, с целью. А без цели нельзя ничего получить. Катя это быстро усвоила после того, как дед разрешил погладить кроликов только после сбора пятилитрового ведёрка красной смородины для компота на зиму. Сейчас, конечно, она понимала, что бабушка так занимала деда, чтобы не пил с друзьями.
– Мам, а тебе не кажется, что здесь слишком чисто? Столько лет дом без присмотра стоял, а унитаз даже почти чистый. И рядом в ведре вода, – неожиданная наблюдательность дочери заставила Катю окинуть взглядом комнату.
Окна не блестели чистотой, но не походили на забытых брошенок. Пыль прикрывала поверхности лёгким покрывалом, а не тяжёлым одеялом. На столе лежали свежие квитанции. Оплаченные. Катя внимательно их просмотрела. Всё вовремя, без долгов несмотря на то, что со смерти Люси прошёл почти год. Дела не пускали её доехать и разобраться с платежами.
– Если не тёть Люся, то только Светка, дочь её, могла приходить и оплачивать. Хотя, денег не присылала, не просила. И зачем прибирать дом, в котором никто же живёт? – вопрос повис в воздухе.
– Мам, смотри, а тут фотки прикольные. Что ж за манера была фиксировать всех одинаково? Я почти такие же у Миланкиной матери видела, когда она ремонт делала, а мы помогали кладовку разбирать. Кубики, машинка… Все студии одинаковые, что ли были? – Кристина перебирала карточки, лежащие на трюмо. – Это ты, похоже.
С фотографии смотрела маленькая Катя, в вязанном крючком белом платье. Испуганные заплаканные глаза – не самый лучший момент для съёмок.
– Тут мне четыре, но хорошо помню, что отобрали любимого мишку. Фотографу он не понравился, а мама почему-то не настояла, чтобы вернул. Вот и получилась плакса. Платье бабушка связала, родители хотели её порадовать.
