И всё встало на место… - страница 7

Он лежал неподвижно.

Дышал неглубоко, чтобы не шевелить то, что болело внутри.

Ничего не просил. Ни у кого. Даже у себя.

Просто хотел, чтобы всё вокруг замолкло.

Хоть на минуту.

И ничего не происходило.

Ни снаружи. Ни внутри.

Только потолок.

Тусклый свет от фонаря за окном.

И тень от занавески, что качалась, как маятник.

Туда-сюда.

Туда-сюда.

Без конца.

Глава 3. Стая.

Он смотрел на них с тем особым вниманием, каким мальчишка смотрит на героев, которых не нарисовали в комиксах и не показали в кино, а которых можно встретить за углом – живыми, настоящими, почти легендарными. Они появлялись всегда внезапно, как будто материализовались из воздуха. Шли вразвалочку, но не неряшливо, а с тем ленивым достоинством, как будто улица принадлежит только им. Не потому что они её отвоевали, нет – потому что она всегда была их.

На плече у одного из них грохотал магнитофон, раздавая хрипловатый рэп, в котором было больше правды, чем в любом уроке литературы. Ударные били точно в ритм их шагов, и даже то, как они переглядывались, будто подчинялось невидимому метру. Они не были богатыми – никаких брендовых кроссовок или цепей. Но каждый элемент их одежды был выверен до мелочей: широкие штаны, слегка сбившиеся на локтях толстовки, кепки, надетые с каким-то особым углом. Это был стиль, который нельзя было купить – его нужно было заслужить. Уличная эстетика, выношенная не витринами, а дворами.

И пахли они по-другому. Не потом после уроков, не булочками из школьной столовки – а терпким, взрослым одеколоном, который врезался в память так же, как и их голоса. Этот запах не подходил к детскому телу, он говорил о чём-то другом – о силе, риске, свободе. Идёшь рядом – и чувствуешь: они не боятся. Ни учителей, ни замечаний, ни того, что завтра контрольная. Их спины прямые, движения чёткие. Ни один не сутулится, не шаркает, не суетится. Они словно знают: за ними смотрят. И им всё равно. Потому что именно это делает их такими, какими он хотел быть.

Они были как стая. Не шумная орава, а слаженная, уверенная группа, в которой каждый знал своё место и не пытался выделиться – потому что выделяться не нужно, когда ты уже часть силы. Человек двадцать. Каждого из них он знал в лицо, но не по именам. И не пытался узнать – будто боялся нарушить хрупкую дистанцию между мечтой и реальностью.

«Вот с кем я хочу быть», – стучало в голове.

Он встречал их почти каждый день. Пока сам только шёл в школу, они уже заканчивали занятия и, будто по сценарию, появлялись у выхода – громкие, раскованные, живые. Их разговоры резали воздух, смех был громким, не показным, а каким-то раскатистым, нутряным – как у тех, кто давно понял, что может не бояться быть услышанным. В каждом слове, в каждом жесте у них была уверенность, которой ему так не хватало. Уверенность не в оценках или планах на будущее, а в себе – здесь и сейчас. Они не сомневались. Не терялись. Не метались. И именно это завораживало его больше всего.

Он сам иногда чувствовал, как внутри накатывает что-то вязкое – тревога, будто он не знает, где его место. А у них оно было. Очерченное, чёткое, будто вписанное в карту города. Их мир казался недосягаемым, но именно поэтому таким желанным. И он понял – не в первый раз, но на этот раз точно – он хочет быть среди них. Не просто мимолётно, не понарошку, а по-настоящему.

И тогда всё стало складываться в единую цель. Всё, что раньше было разрозненным – их образы, их разговоры, запах одеколона, этот уверенный темп шагов – теперь становилось смыслом. И первым шагом туда была секция таэквондо. Он знал: почти все из этой стаи занимались именно этим. Он слышал их разговоры про поединки, про «награды», про тренировки. Видел, как они шли после занятий – уставшие, но словно в каком-то особом состоянии, с выпрямленными спинами и горящими глазами.