Спокойно плещется волна,
Бескрайний мир у ног небес,
Я в этот мир погружена,
Среди метущихся телес.
Скулит восторженно душа,
Как губка, впитывая воду,
Она водой поглощена,
В такую дивную погоду.
Прикрыв глаза, ловлю покой,
Движения лёгкие волны,
И мыслей утомленных рой,
Не предвещает мне беды.
И солнце, расплескавшись в водах,
Искря, слепит водой глаза.
Так всё устроено природой,
Что без восторга здесь нельзя.
Я замерла. Не шелохнусь.
Ловлю скользя, движение волн,
К движеньям прытким не стремясь,
Как будто в неге бью поклон.
Я развела стряпню и умилённо тесто мну,
И ощущаю нежность липкой массы.
Не уж то многого от жизни я прошу?
Лишь только сострадания и ласки.
И разбивая, без конца комок,
Мукой обильно посыпаю стол.
Как будто жизни возвращаю долг,
За то, что силой своей пользовалась, в пол.
За то, что не ценила свою жизнь,
За то, что не считала её главной.
Я словно мышь пытаюсь теперь грызть,
Остатки дней когда-то небом данных.
Мешу нещадно, торопливо мну,
Податливое беленькое тесто,
А жизнь и жить, я все равно люблю
Хотя, то жить, порой не интересно.
И разминая пальцами замес,
Раскатываю скалкой тонкий пласт,
На плечи давит как плитою крест,
Соврать, как есть, мне он сейчас не даст.
Уходят дни, уходят следом люди,
Рассудок тяжелеет от забот,
Скудеет скарб, что без того был скуден,
Но это не считают за порок.
И разрезая тесто на куски,
Бросаю в закипающую воду,
Уж не мукой заинело виски,
Годам ушедшим видимо в угоду.
А пар парит. И булькает вода.
И плавают растерянно ленивцы.
С бедой своей справляюсь я сама,
Хотя потом наряды шью из ситца.
И помешав, шумовкой достаю,
То, что сготовила, колдуя я сейчас.
И богу воздаю за хлебосолье,
Ведь только он во всём бывает прав.
Омыв ладони, вытираю наспех.
Выкладываю в чашу свой шедевр.
И смазываю не жалея маслом,
Чтоб скрыть от глаз придирчивых свой грех.
На стол поставила. Желалось не того.
Что налепила, что сварила, то и ешь.
Ведь главное чтоб не велось долгов.
И прикрывало одеяло в душах брешь.
Я улыбнулась. Пусть не то желала.
Но силы положила не напрасно,
Меня не привлекала в жизни слава,
И разве слава, мне заменит счастье.
Я каждой мелочи расшаркивалась шумно,
И день, и ночь не тяготили вовсе,
Не получилось стать безмерно умной,
Но я ответила на всплывшие вопросы.
Поистрепалось, постарело тело,
С большим трудом даётся каждый шаг,
Но надо мной сияет счастьем небо,
И я желаю всем при многих благ.
Да, я люблю, но это только факт.
За этим не последуют движения,
Перед глазами время, как контракт,
И тихое, унылое томление.
Тракт на ладони. Кони понесли.
Храпя от возбуждения и страха.
Что чувства нам с тобою принесли?
И почему по мне, тоскует плаха?
Ползёт уныло взбалмошная тень,
И сыплет ветер, не сдаваясь, пеплом.
Я не забуду тот злосчастный день,
Что ослепил меня, пришедшим, летом.
Ошеломлённо любовалась страстью.
И боль души гнала меня вперёд.
Я радовалась не простому счастью.
И вперемешку с дёгтем ела мёд.
И если бы не ложь, и твой софизм,
Я не за чтоб не бросила наш дом.
Тому виной мой злостный пацифизм,
Что испугался, только грянул гром.
И испугавшись, – кони понесли,
О, если бы ты понял, только б понял,
Что нет для нас уже иной судьбы,
И я теперь чего-то всё же стою.
