– Да я и не собирался даже, тем более чем вы мне…
– Не собирался он, – пренебрежительно фыркнула секретарша. – Ну конечно! Все вы так сначала говорите, а потом как припрет – сразу ко мне за помощью первым делом!
Сапог молча, чтобы не провоцировать собеседницу на продолжение гневной тирады, сел за стол и занялся необходимыми приготовлениями. Неугомонной Трещеткиной, однако, никакие внешние раздражители для возобновления речевой деятельности и не требовались:
– А я, к вашему сведению, и связь настраивать умею тоже. Не надо думать, что раз я обычный секретарь, то в технических вопросах слабо подкована. То, чем вы сейчас будете заниматься, я миллион раз самостоятельно делала, когда вы еще здесь не работали даже.
– Да а я разве говорю что-то. Я имел в виду, что с этим и ребенок справится. В этом ничего сложного нет, Мария Витальевна.
– Ну, ребенок не ребенок, а тем не менее каждый же раз у вас с Ручкиным какие-то проблемы возникают постоянно! Вот как-то раз он, помнится, сидел на совещании и…
На этих словах Энвидий, дабы не травмировать свою и без того хрупкую психику и сохранить нервные клетки, отключил сознание и полностью сосредоточился на выполнении стоявшей перед ним задачи. Завершив через пять минут настройку и проверив исправность функционирования программного обеспечения, он вновь пришел в себя и, ничуть тому не изумившись, осознал, что все это время Маша безостановочно и самозабвенно продолжала рассказывать поучительную историю и до сих пор так и не окончила свой рассказ. Когда он опять стал внимать ее словам, Трещеткина, которую, судя по всему, нисколько не смущало то обстоятельство, что ее совершенно не слушают, а сама она, таким образом, последнюю пятиминутку ведет напрасный монолог, была в лучшем случае на середине повествования:
– …Вот так премии его и лишили в том месяце. А я еще говорю тогда Виолетте…
– Ладно, Мария Витальевна, пойду я. Мне еще кое-что срочное перед совещанием надо бы сделать, – прервав увлекательное изложение, решил под надуманным предлогом слиться Маркович, поняв, что только так он сможет избавиться от назойливой секретарши.
– Ну конечно – все в последний момент! Вот знаете же ведь, какой сегодня день! Неужели не могли заблаговременно подготовиться? Почему у вас в последние минуты все?
Сапожников поднялся со стула и, не обращая внимания на задаваемые ему вопросы, с равнодушием потянулся к избавительному выходу из невыносимо душного помещения.
– Если вам времени так остро не хватает, то приезжайте за час до начала рабочего дня на такси, в конце концов! Вы все-таки на самом крупном заводе в городе работаете! – не прекращала душить бедного помощника сисадмина правая рука генерального директора.
Никак не отреагировав и на это замечание, Сапог вышел из переговорной и, плотно закрыв за собой прозрачную офисную дверь, затопал по коридору к лестнице. Сквозь стекло оставшейся позади двери конференц-зала он даже спиной мог чувствовать тяжелый взгляд энергетической вампирши, которая беспрестанно провожала глазами и мысленно унижала улизнувшую от нее жертву вплоть до тех пор, пока та не скрылась из виду, завернув за угол.
Переждав остававшиеся до начала совещания пятнадцать минут у себя в кабинете, Энвидий подоспел ровно к 09:30 и занял положенное ему место за компьютером в углу зала. Когда он зашел в совещательную комнату, большинство начальников подразделений и все директорские замы уже сидели по своим местам, нервно дожидаясь прихода «capofamiglia». Еще раз проверив работоспособность оборудования и ПО, Эн достал телефон и отправил Родиону сообщение, чтобы он выезжал на дело и ждал его в условленном месте, в качестве которого подельниками была выбрана уединенная опушка на краю города, находившаяся в приблизительно полукилометре по прямой от «РандомЭкса». С появлением за столом всех глав отделов, в конференц-зал с пятиминутным опозданием вошел и генеральный директор:
