Она решила еще раз написать Лоуэлу, хотя и так знала, что он скажет – не зацикливаться на ребенке и хорошо провести время. Но она не могла перестать думать о нем с того момента, как вышла из квартиры. Наверняка он все эти два часа кричал без умолку, до рвоты, с ним иногда случалось такое по вечерам
«Все ок? Получил мои сообщения?» Она нажала «Отправить» и почувствовала прилив облегчения, увидев три точки, которые показывали, что Лоуэл пишет ответ. Она ждала, крепко сжав телефон в руках.
«Хочешь хорошую новость или плохую?»
Ее охватил страх. Что случилось? Она отправила сообщение и немного подождала. «Лоуэл, ответь. Что за плохая новость?»
Три точки. Нет ответа. Три точки. «“Кардиналс” продули».
Она выдохнула.
«Не делай так больше. Как ребенок?»
«Это и есть хорошая новость. Спит. Попил из бутылочки и вырубился».
Фрэнси занервничала. Она сказала Лоуэлу дать Уиллу смесь, только если он будет плакать. Он сегодня впервые ее попробовал. Последнее время она ставила будильник на пораньше, чтобы проснуться до Уилла и сцедить побольше молока. Но у нее почти ничего не было, выходило меньше пятнадцати граммов.
Она начала писать: «Он что ли очень плакал»… Но тут кто-то сел рядом с ней. Она подняла глаза, надеясь, что вернулась Уинни, но это была Колетт.
– Я обошла весь бар, Уинни нигде нет, – сказала Колетт.
Фрэнси уронила телефон в сумку:
– Как странно, не может же она до сих пор болтать с тем парнем?
– А почему нет? – спросила Колетт. – У нее же никого нет. Может, она пошла к нему.
– К нему? Нет, это на нее не похоже.
– Почему?
– Потому что она бы не ушла без телефона и ключа. И кроме того, ей нужно домой, к Мидасу.
– Ну, не знаю. Все потихоньку расходятся. Я бы тоже уже пошла.
– Мы не можем без нее уйти, – сказала Фрэнси, тревожась все больше. – И куда, скажите на милость, подевалась Нэлл?
На террасу вышла шумная компания девушек. Они прикуривали сигареты от одной зажигалки, садились на колени к молодым людям, спрашивали, можно ли взять пустые стулья тех «Майских матерей», которые пошли домой к детям.
– Пойду поищу ее, – сказала Фрэнси.
Зайдя внутрь, она обошла бар, заглянула и в соседний зал, пробираясь рядом с танцующими парами, в то время как басы глухо отдавались в ее груди. Уинни там не было. Ее не было и рядом с полем для бочче, не было на улице у выхода из бара, не было, кажется, и в туалете, насколько Фрэнси могла понять, нагибаясь и заглядывая под дверь кабинок. Она остановилась перед зеркалом, из-за двух бокалов шампанского у нее кружилась голова. Промокнула шею со всех сторон влажным бумажным полотенцем и пошла обратно к столу. По пути она столкнулась с Нэлл.
– Вот ты где. Где ты была? – Фрэнси заметила, что Нэлл нетвердо стоит на ногах, а глаза у нее мутные.
Нэлл подняла стакан:
– Ходила за выпивкой.
– Так долго? Ты с Уинни была?
– С Уинни? Нет, я ее не видела с того момента… сама знаешь.
– Нет, не знаю. С какого момента?
– Ну, того. Когда я ее видела.
Фрэнси взяла Нэлл под руку:
– Пошли!
За столом в одиночестве сидела Колетт.
– А где все? – спросила Нэлл.
– Ушли. И нам пора.
– Уже?
– Да, – сказала Колетт. – Отдай, пожалуйста, телефон Уинни.
– Телефон? – Нэлл села. – А, точно. Телефон.
Она взяла сумку, но сразу уронила ее, все содержимое высыпалось на пол.
– Блин, – выругалась она и неуклюже встала на колени.
Она подобрала потертый кошелек и упаковку влажных салфеток и кинула все обратно в сумку.
