– Дурацкая сумка, слишком большая.
Фрэнси присела и подняла очечник:
– Он тут?
– Нет, – сказала Нэлл. Она наморщила нос. – Хоть бы они сделали музыку потише. Голова раскалывается.
– Позвони Уинни, может быть, мы услышим, как телефон звонит, – сказала Колетт Фрэнси.
Фрэнси и Нэлл встали, Нэлл придерживалась за стол, чтобы не упасть.
– Она же не возвращалась за телефоном? Мы бы ее заметили. – Фрэнси посмотрела по сторонам. – Может быть, она пошла домой? Было бы очень обидно. Я так хотела, чтобы ей сегодня было весело.
– Уинни сказала Альме, что вернется в половину одиннадцатого, – сказала Нэлл. – У Альмы годовалый ребенок, она не любит работать по ночам.
К ним подошел официант:
– Повторить?
– Нет, – отмахнулась от него Нэлл. – Больше никакого алкоголя.
– Мы же вместе домой пойдем? – спросила Фрэнси. – Тут близко, знаю, но все равно неохота идти одной.
– Я готова идти, – сказала Колетт. – Я многовато выпила, а мне завтра работать.
У Нэлл из сумки раздался телефонный звонок.
– Слава богу! Это же телефон Уинни? – спросила Фрэнси.
Нэлл снова стала рыться в сумке:
– Нет, это мой, – она прищурилась и посмотрела на экран. – Странно. Алло! – она зажала ухо пальцем. – Помедленней говорите, я не слышу. – Нэлл молча слушала. И вдруг изменилась в лице.
– Кто это? – спросила Фрэнси.
Нэлл медленно кивала.
– Нэлл, ну скажи же что-ни…
Но она не успела договорить: Нэлл открыла рот и скованным от ужаса голосом простонала: – НЕ-Е-Е-ЕТ!
22:32
– Что значит, Мидаса нет?
– Не знаю, так Альма сказала.
– А куда он делся?
– Я не знаю. Его нет в кроватке.
– Нет в кроватке?
– Да.
– Что случилось?
– Не знаю. Она пошла его проверить, а в кроватке никого не было. Она не четко говорила. Она в ужасном состоянии.
– А Уинни там? Может, она зашла за ним и куда-то забрала?
– Нет, Альма ей звонила, но там автоответчик. Где же этот чертов телефон?
– Альма позвонила в полицию?
– Да, они еще не приехали. Она сидит их ждет.
Фрэнси схватила свою сумку:
– Давайте, пошли.
22:51
Они шли по тротуару, эхо от их шагов и частого дыхания раздавалось по непривычно безлюдным улицам. Все разъехались на выходные или собрались у реки. А сейчас собирали уставших детей и переносные холодильники с пивом, слишком долго прождав фейерверка.
– Нам сюда, – крикнула Колетт, которая шла впереди. – Еще один квартал.
Она остановилась на углу возле вычурного здания в готическом стиле. На табличке с номером «50» отражались красно-синие мигалки полицейских машин, припаркованных возле здания.
– Это ее дом? – спросила Фрэнси.
– Пятидесятый? – задыхаясь, невнятно спрашивает Нэлл. – Это тот адрес, который Уинни передала через меня Альме.
Колетт поднялась на Г-образное крыльцо и подошла к входной двери. Не увидев нескольких звонков, она спросила:
– Какая у нее квартира? Тут только один звонок.
– Подожди-ка, – сказала Фрэнси и обогнула дом. Ухоженная дорожка вела к неплотно закрытой красной двери с торца здания.
Фрэнси тихо вошла в просторную прихожую, Нэлл и Колетт последовали за ней. На светло-серых стенах висело около дюжины полотен в духе Ротко, потолки были явно не меньше шести метров в высоту, четыре широкие мраморные ступени вели в коридор, из которого доносились рыдания.
– Боже, – сказала Нэлл. – Этот дом весь ее.
Они двинулись на звук, прошли по коридору в огромную кухню, откуда вела лестница с мансардным окном над ней. На ступеньках стоял полицейский в форме, на бейдже у него написано «Кабрера». Он вслушивался в шипящие звуки, раздающиеся из рации на плече.
