Подготовленный ребенок безмятежно уплетал завтрак.
– Сашенька, ты волнуешься? Ты, главное, не волнуйся.
Дочка недоуменно посмотрела на маму, которая не могла скрыть трепет в голосе, и отрицательно покачала головой. Она запомнила мамины слова, что от сегодняшнего похода зависело Сашино будущее. «Будущее – это то, что будет потом», – понимала девочка. Она и не думала волноваться.
– Ты такая у меня умница. Помни, чему я тебя учила. Слушай вопросы.
Большие мамины руки быстро заплетали густые русые волосы. Было немного больно, но Саша привыкла терпеть, пока мама ловко укладывала ее длинные косы в тугие кральки. Еще несколько манипуляций – и два огромных розовых банта красовались на Сашиной голове.
Через двадцать минут быстрой ходьбы они вошли в четырехэтажное каменное здание и поднялись по лестнице. Переступив порог, оказались в светлом классе, где из-за огромного длинного стола на Сашу смотрели несколько взрослых. Девочка хотела их посчитать, но не успела.
– Лучина Елизавета Васильевна? – спросил кто-то.
– Да, это мы. Здравствуйте, – Елизавета Васильевна старалась скрыть волнение за улыбкой.
– Здравствуйте. Вы, мама, сядьте вон там, сзади. А ты, девочка, подойди ближе, – скомандовала одна из сидящих.
Вдруг встревожившись, Саша не хотела отпускать мамину руку.
– Не бойся, я же буду рядом, – шепотом успокоила мама.
Первый вопрос был обычный, взрослые всегда так спрашивают:
– Как тебя зовут, девочка, и сколько тебе лет?
Девочка четко, как наказывала мама, назвала свое имя и возраст.
Вопросов у взрослых оказалось много. Дяди и тети хотели знать, умеет ли она считать, сколько месяцев в году и где работают Сашины родители. А еще ее просили повторять какие-то странные звуки. Сначала надо было копировать сердитую женщину с круглым лицом и произнести слово «соус», зажав зубами кончик высунутого языка. Саше было смешно и неудобно. Потом ее попросили воспроизвести звук, похожий сразу и на а-а-а, и на э-э-э, широко открывая рот, – как будто она показывала больное горло врачу, который засовывал ей в рот черенок столовой ложки. Горло у Саши не болело, и она не понимала, шутят с ней или у нее во рту что-то неправильно.
– Ты любишь фрукты? А как ты отличишь фрукты от овощей?
Саша не знала. Она быстро обернулась, надеясь на мамину помощь.
– Не оборачивайся, – послышался спокойный, но твердый мужской голос. Коричневые, чуть навыкате глаза за стеклами очков рассматривали растерянное детское лицо. Девочка тоже постаралась рассмотреть лицо спрашивающего, но заметила лишь выдающихся размеров дугообразный нос и яркий румянец на бледных щеках.
– Слушай меня внимательно, – продолжал носатый дядька. – У тебя дома есть вкусное варенье. Ты открыла банку и стала есть. Одну ложку, вторую. Как правильно сказать: ты ела варенье или ты съела варенье?
Под его пристальным взглядом Саше захотелось сказать, что она вообще варенья не брала, и улизнуть от наказания. Но прямо между тоненьких лопаток она почувствовала теплый мамин взгляд и как будто еще раз услышала: «Ты такая у меня умница… главное – не волнуйся». Пауза не успела затянуться, в гулкой комнате прозвучал тихий детский голос:
– Я ела варенье.
– Почему? – не успокаивался носач.
– Так я же его не все съела. А только две ложки. Там много еще осталось.
– Правильно. Ты умная девочка. У тебя есть логическое мышление. С артикуляцией звуков тоже хорошо, – он повернулся к маме. – Вы можете идти сейчас. До свидания.
