Днём в дверь постучали. Мягкий звук вырвал из дрёмы. Бегство из дворца, укрытие на Потерянной площади, пиратское судно с изгнанным богом вымотали. Я могла бы спать дни напролёт.
– Войдите, – голос хрипел, как наждак.
Дверь приоткрылась. Демьян скользнул внутрь, как тень, захлопнув её ногой. Треск выдернул меня из сна. Я сердито зыркнула.
Свет из пыльного окна играл на его оливковой коже. Он подошёл к кровати, лениво перебирая вещи в изножье.
– Долго будешь дуться? – спросил он, вертя чулок с преувеличенным интересом.
Я пнула его.
Он ухмыльнулся, злобно, и грациозно опустился на стул, превратив его в трон. Чулок вился вокруг его пальцев.
– Переоценил твою силу, – сказал он.
Я шевельнула пальцами, браслет сверкнул.
– Хочешь увидеть, какая я сильная?
Его ухмылка сменилась улыбкой.
– Сила духа, – уточнил он. – Мила в безопасности, скоро будет здесь. Почему страдаешь?
– Она не простит, – правда вырвалась, и его присутствие согрело, как дом.
Я слишком доверчива.
Он мог быть как Мор – удержать или уничтожить. Но я не верила в это. Демьян – коварный, как я. Мы сблизились.
Его яд – иное. Доверие. Сила, что истощает сильнее прочих. Его энергия.
Я не могла отвести глаз, хоть и хотела. Это пугало, тревожа нутро.
Если я слаба, буду сильнее. Даже если это дым и маски.
Я села, прижавшись к сырой стене, и впилась в него взглядом.
– Ты убил Зимцерлу?
Мор говорил, Демьян и Молох убили её ради силы. Я не верила тогда и сомневалась сейчас.
Мне нужна правда.
– В каком-то смысле, – он уронил чулок. Откинулся, глаза – чёрные алмазы. – Она была моей матерью. Она и Мор… – он вздохнул, глядя на занавески, где птицы мелькали за дырами. – Веками любили. Но века породили скуку. Мать ушла к смертным на десятилетие. Вернулась беременной – мной.
Кровь отхлынула, жар сдавил живот.
– Он убил её за беременность? – шепнула я.
– Возможно, – он пожал плечами, но глаза выдали боль. – Не сразу. Ждал.
Чулок упал в кучу. Его лицо окаменело.
Я хотела утешить, как он меня.
– Боги с родителями – слабейшие, – сказал он, поймав мой взгляд. – Я обошёл это. Питался её сущностью десятилетиями. Это дало силу создать Каспара.
– Но ты ослаб после, – возразила я. – Читала. Боги отвернулись, когда ты был истощён.
– Потеря силы искалечила, – кивнул он. – Я недооценил урон. Мать вернулась, узнав о моём состоянии. Тогда они ударили.
Я подползла к куче, скрестив ноги.
– Они убили.
– Мор. Его яд не действовал, он заставил Молоха истощить её, сделав смертной. Затем заковал и бросил в пруд Хранительницы Потерянных Душ.
Лёд пробежал по спине. Я вздрогнула.
– Мне жаль, – слова были искренни.
Он натянуто улыбнулся.
– Знаешь, почему пруд?
Я покачала головой.
– Я питался её сущностью при жизни. Мог взять всё из костей, став равным Первому Богу. Они не дали.
Тьма окутала комнату, освещая его лицо.
– Дети богов, истинные, могут брать силу родителей, как младенец – молоко.
Я скривилась.
– Почему «мы»?
Он был единственным.
– Ты такая же, Дарина. Рождённая от смертного и бога. Мы – единственные.
Он взял мою руку, поцеловав костяшки. Его глаза пылали.
– Ты дочь Молоха.
Тишина.
Я рассмеялась, отмахнувшись.
– Хорошая попытка.
Почти поверила.
Он встал, тени вились у ног.
– Не шутка. Ты дочь Молоха. Не думала, откуда твоя сила?
– Нет, и плевать, – отрезала я.
Ложь не прошла трещину в душе.
– Я знал планы Молоха сделать меня равным, – сказал он. – Не знал, какой остров он выбрал. Он умер, ты затерялась в историях.
