– Алло!.. Алло!.. Слушаю!..
А я молчу, только сердце барабанит. И он замолчал. Молчим оба. Потом он спрашивает:
– Это ты?
– Я – отвечаю. И жду: сейчас какую-нибудь гадость ляпнет.
А он снова помолчал и вдруг:
– Как живёшь?
Я растерялся, засуетился:
– Прекрасно, прекрасно! А ты?
– Превосходно.
И снова замолчал.
– Я уезжаю, – говорю. – Далеко.
И опять ожидаю в ответ что-то вроде: «Скатертью дорога!». А он снова неожиданно:
– Может, попрощаться зайдёшь?
– Зайду.
Повесил я трубку совершенно ошеломлённый, а потом вдруг понял: да у него ведь на сердце сейчас такая же тяжесть, как и у меня. Я это своим сердцем почувствовал, недаром они у нас столько лет рядом бились!..
Подошёл к дому – дверь открыта, ждёт. Зашёл в гостиную, вижу, над столом фотография висит, где мы пацанами, в мохнатых шапочках, как два медвежонка. Никогда он её раньше не вынимал, а тут… Но сделал вид, что не заметил.
– Закурить есть? – спрашиваю.
Протянул он мне пачку. Посидели, покурили. Потом говорю:
– Дом тебе остаётся. И вся мебель. Только ковёр я продам – деньги на дорогу нужны.
Поднял он голову, глянул на меня как-то необычно – никогда раньше так не смотрел.
– Скрипку не забудь. Я тебе футляр починил.
– Спасибо.
– Куда поедешь?
– Куда-нибудь на юг. Я здесь мёрзну.
– Писать будешь?
– Не знаю. А ты?
– Вряд ли.
Снова помолчали.
– Ну, что ж… – говорю. – Пока.
– Пока.
– Будь.
– И ты будь.
Помахал он мне своей правой, а я ему своей левой, и разошлись мы в разные стороны, теперь уже навсегда. Я не оглядывался, чтобы швы на теле не кровоточили. А он на прощанье песню включил:
…Без меня тебе, любимый мой,
Лететь с одним крылом…
Зря я ругал эту песню: оказывается, очень она душевная.
Было это в году восьмидесятом. Я человек свободной профессии, работал дома. А если в доме нет покоя – значит, и работа кувырком. Может, поэтому и не женился, чтобы не разрушать свою спокойную, налаженную жизнь.
А тут – эти звонки.
Первый прозвучал в девять утра.
– Попросите Елену Ивановну.
– Здесь нет такой.
– Это отдел координации?
– Это квартира.
– Извините.
Трубку положили, но через минуту телефон зазвонил снова.
– Елену Ивановну, пожалуйста.
– Я же вам сказал – здесь её нет.
– Простите, это 233-66-90?
– Да.
– Странно. Извините.
И началось.
Елену Ивановну спрашивали через каждые полчаса. Звонили из Москвы, звонили и по междугородке.
– Что вы все ко мне трезвоните? – с раздражением спросил я у одного из звонарей.
– В справочнике указан ваш номер.
– Очень мило. А кто издавал справочник?
– Наш трест. Отдел кадров.
– Дайте мне номер заведующего отделом.
– Пожалуйста.
Трубка продиктовала семь цифр. Я позвонил завотделом кадров и объяснил ему ситуацию.
– Н-да… Неувязка… – пророкотал бывший командный голос. – Её телефон 293-66-90. Тройку с девяткой перепутали. На виновных наложим взыскание.
– А вы не можете переделать справочник?
– По инструкции справочники переиздаются раз в три года. Осталось два года и семь месяцев.
– А ей часто будут звонить?
– Вообще-то частенько. Наш трест имеет двадцать пять филиалов. Особая интенсивность будет в конце месяцев и кварталов… Финансовые отчёты, заявки…
В этом тресте финансовые отчёты сдавали аккуратно. В конце месяца телефон звонил через каждые десять минут. Я, как хорошо налаженное справочное бюро, кричал в трубку:
– Не 23, а 29! Пожалуйста, запишите и передайте своим товарищам!
Я позвонил на телефонную станцию, рассказал им всё и взмолился. Мне посочувствовали, но помочь не смогли.
