– А чего же он не черкнул тебе письмецо с инструкцией?
– Этот путь каждый должен отыскать сам, – он посмотрел на нее сквозь темноту и выдал вдохновенно: – Знаешь, ты такая же, как мы.
«Я такая, как тот, кто устроил вам резню», – подумала Наёмница.
– И все-таки у всех есть имя, – прошептал Вогт.
– Опять ты об этом.
– Как тебя звали родители?
– Я не уверена, что они вообще меня как-то звали. Сколько себя помню, я была сама по себе.
Вогт помедлил.
– Может быть, ты тоже…
– Нет, – перебила его Наёмница. – В свое прибытие из высшего мира я не верю. Я же нормальная, я не как ты, – объяснила она, но прозвучало это достаточно беззлобно. – Думаю, мне просто все надоело однажды, и я ушла от них. А потом полностью их забыла.
– Но если ты ничего не помнишь о своих родителях и о том времени, когда была с ними, откуда ты знаешь, что они были плохими?
– Знаю, – с подавленной яростью ответила Наёмница.
– И как же ты жила самостоятельно?
– Как получится. Не вздыхай, меня это бесит. Я знаю, что тебе представляется. Я не была испуганной маленькой деткой. Я хотела есть – и думала о том, где бы раздобыть еды. Было холодно – и я думала, как бы согреться. Шел дождь – и я искала укрытие. Мне постоянно нужно было что-то делать, чтобы спасти себя. У меня не было времени на глупости. На всякие безумные мысли и смотрения на небо.
– Почему ты не хочешь понять, кто ты?
– Размышления о себе – это развлечение бездельников и тех, кто слишком труслив для чего-либо другого.
– Неужели никто никогда не пытался помочь тебе?
– Нет, – гордо ответила Наёмница. – Я как бродячая кошка, я сама по себе. Потому мне и не нужно имя – меня никто не зовет, я ни к кому не иду. Мне никто не нужен.
– Всем кто-то нужен, – возразил Вогт. Он коснулся ее плечом.
Наёмница отодвинулась.
– Не мне. Все, что ты говоришь – пустые бредни, в которые не стоит вслушиваться.
– Просто тебя никогда не любили, поэтому ты не можешь понять моих слов.
– Глупости, – разозлилась Наёмница. – Все люди враги меж собой. Только ненормальные, как ты, рассуждают, что мы должны понимать друг друга, мы должны помогать друг другу, мы должны учиться терпению, убивать – плохо. А я знаю одно – если не я, то меня, и лучше я их, а не наоборот.
– Ты можешь искренне в это верить. Хотя ты не веришь, – сказал Вогт. – Но ты чувствуешь иначе. В этом противоречии причина того, что твоя рана не заживает.
– Как ты считаешь, почему я до сих пор не убила тебя? – спросила Наёмница, всматриваясь в него сквозь блекнущую темноту, и продолжила, не дожидаясь ответа. Злость криком рвалась из ее горла. – Только потому, что с тобой я знаю, как потратить следующий час: перейти реку, найти карту, дождаться рассвета. Без тебя же я не представляю, что мне делать. Назад не вернуться, а больше мне некуда идти. Если я начну воевать, я умру. Кроме как воевать, я больше ничего не умею. Я могу сколько угодно спрашивать себя: «Что мне делать? Что мне делать?» – и ничего не смогу придумать, потому что у меня нет твоей способности к бредовым фантазиям. Вот и все. Я с тобой не потому, что мне ценна твоя жизнь или твоя компания. Я просто слишком растеряна, чтобы остаться в одиночестве. Встреть ты меня в моем лучшем состоянии, я бы тебя убила. Понял?
– Да, – согласился Вогтоус. – Но откуда ты знаешь, что завтра твое отношение ко мне не изменится?
– Я не чувствую перемен.
– У тебя низкая чувствительность к переменам. А ты уже не такая, какой была утром.
