Пробудившись, Наёмница ощутила спокойное тепло Вогта, прижавшегося к ее спине, а затем и нежный поцелуй солнечного света, льющегося на ее щеку сквозь брешь в листве. Пару минут она полежала в обалделой истоме, потом отодвинулась, выпуталась из плаща и встала. Она вытащила кинжал из ботинка, ботинок натянула на ногу, кинжал завернула в плащ и, подражая Вогтоусу, произнесла дурацким голосочком:
– Проснись-проснись-проснись! Очередные глупости сами себя не сделают!
Вогт безмятежно дрых. Его опущенные ресницы походили на веера из светлых пушистых перьев. «Так странно, – подумала Наёмница. – Почему я не испытываю к нему отвращения?» Придется признать – этот слюнтяй довольно красив. Насколько только может быть красив слюнтяй. Борода у него как будто бы не росла вовсе, и ничто не нарушало гладкость нежного, приятно округлого подбородка с маленькой ямочкой посередине. Наёмница вспомнила грубую щетину, что столько раз раздирала ей кожу, и страдальчески поморщилась. Откуда он такой, как он вообще может быть таким? Или и вправду…
Ну. Уж. Нет.
Наёмница размахнулась левой, босой ногой и дала Вогту пинка.
– Уже утро? – моргая и сипя спросонья, уточнил Вогт.
– Нет, уже день! Снова в бой!
– Это вовсе необязательно, – Вогт сел. Он взглянул на Наёмницу серыми большими глазами и спросил: – Как твоя рана?
– Нормально.
– Нормально или хорошо?
– А что, есть разница?
– Разумеется. Для меня.
– Тогда хорошо.
– Совсем не болит?
– Слегка. Я регулярно о ней забываю.
– Нам бы раздобыть чистую ткань для перевязки. И какую-нибудь мазь… – пробормотал Вогт, плетясь к речушке. – Я выглядывал в городе, но там не было ничего подходящего.
– Я сама разберусь с этим, – возразила Наёмница. – Это мое дело. Тебя не заботит.
Вогт поднял руки.
– Конечно. Только не сердись.
Склонившись к реке, Вогт плеснул на лицо воды и посмотрел на Наёмницу. Плеснул еще раз и снова посмотрел на Наёмницу.
– Что? Что? – не выдержала она.
– Да я все думаю о твоем имени.
– А чего о нем думать?
– Но когда-то же оно у тебя было, верно?
– С чего ты так решил?
– У всех есть имя, – убежденно заявил Вогт. – Мы с ним рождаемся. Называя нас, родители лишь придают ему определенную форму. Когда же я пытаюсь нащупать твое, я лишь натыкаюсь на пустоту. Разве ты сама не ощущаешь нехватку?
– Я не хочу говорить об этом.
– Почему?
– Потому что все это чушь, потому что мне совсем не интересно.
Вогт пожал плечами. Наёмница отвернулась.
– Знаешь, ты мне приснилась сегодня.
– У меня тоже бывают кошмары.
– Да нет. Ты мне не угрожала, не делала ничего плохого.
– Тогда это была не я.
– Ты шла. По мосту. Потом мост упал. Я испугался за тебя и проснулся. Увидел тебя поблизости, успокоился и снова заснул.
Наёмница то ли усмехнулась, то ли оскалилась.
– Очень содержательный сон, – сказала бы она, но слово «содержательный» не пришло ей на ум, поэтому она просто буркнула: – И что? Ничего.
Его сон она тоже не намеревалась обсуждать, и угрюмое, упрямое выражение ее лица намекало на это более чем ясно.
– Куда пойдем дальше? – спросил Вогт.
– Не знаю. Только не в Торикин.
– Что случилось с тобой в Торикине, что ты так его ненавидишь?
– Ничего, чтоб ему рухнуть.
