Сейчас, кажется, можно зарабатывать денег столько, чтобы жить, ни на кого не оглядываясь.
А сколько это – чтоб «ни на кого не оглядываясь»?
Танька в ответ на этот вопрос молчит, а я думаю так: заработав на «хлеб насущный», надо вовремя «тормознуть», чтобы не потратить себя на лишнее…
Миновали мост через Днепр. Солнце было в зените, когда «Форд» остановился у полуразрушенной придорожной будки.
– Сафоново.
Наш пассажир нацепил на голову длинный козырек, взял в руки чемоданчик и вышел из машины. Сам открыл Танькину дверцу, протянул руку к горизонтальной панели у лобового стекла и раскрыл потную ладошку. В мелкий пластмассовый ящичек глухо простучали монетки.
– Спасибо, – закрывая дверцу, Николай густо покраснел.
Мы уже поняли причину его волнения, но дружески попрощались с ним.
Первый наш заработок в поездке был… сорок копеек.
«Наверно, Танька переживает»… Когда машина набрала скорость и вместо городских дачных домиков по бокам магистрали опять замелькали редкие сосны, я решил отвлечь жену от грустных мыслей.
– Обо всем поговорили, даже о лягушках, а вот спросить, зачем он приехал в Сафоново, так и не спросили, – сказал я, будто мне и в самом деле было интересно, зачем Коля приехал в Сафоново.
Но Танька легко угадала, о чем я думаю. Она наклонилась к моей правой щеке и, улыбнувшись, прикоснулась к ней влажными губами.
А потом – до самого Смоленска! – мы весело хохотали.
Пока Танька не распорядилась:
– Сорок копеек оставь у стекла. Это – наш талисман.
Глава вторая. Окно в Европу
1
Чтобы немного отдохнуть, мы остановились на небольшой полянке у правого берега все еще не покидавшего нас Днепра. Вышли из машины. Медовые запахи воздуха пьянили…
– Здесь древние скандинавы ремонтировали лодки…
– Некоторые задерживались тут надолго, служили в дружинах «руссов»… Киевский князь Олег в 907 году, когда стоял под Константинополем, для переговоров с греками послал дружинников Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава и Стемида.
– Как ты все это запоминаешь, Танька?
– Не знаю… само запоминается.
Но о варягах долго думать не хотелось.
– Здесь летом в первый год войны на месяц задержали немцев. Отличился Тимошенко.
– Маршал! Через год из – за упрямства положил на юге две армии.
Мне редко удается рассказать Таньке что – то не известное ей…
Солнце, не торопясь, по ясному небу клонилось к западному горизонту. Длинной стрелой магистраль разрезала густой сосновый лес.
Я повернулся к Таньке:
– За этими соснами – Катынь.
Танька молча покивала подбородком.
«Возле Катыни – могилы расстрелянных сталинскими палачами поляков».
Танька читает мои мысли.
– Не любил Сталин поляков.
– А кого он любил? Всех друзей, даже грузинских, расстрелял.
– Поляки были главными врагами.
…Недавно в государственных архивах России открылись раньше засекреченные фонды, в печать попали даже некоторые документы госбезопасности.
Вспоминаю один такой документ.
Оказывается, золото на Колыме геологи нашли до революции. Но осваивать месторождение цари не стали: там – вечная мерзлота, река триста дней в году скована льдом, даже олени в иную зиму гибнут от холода. Но нам, как известно, «нигде нет преград». В тридцать втором году летом на золотые прииски привезли двенадцать тысячзаключенных, их охраняли две с половиной тысячи солдат с овчарками, – зимой замерзли все, даже собаки. Через год из тридцати двух тысяч зэков перезимовали чуть больше шестисот. В следующем году мороз погубил сорок восемь тысяч душ – весь
