Америка её поразила. Небоскрёбы потрясли Герду обилием стекла и хромированного металла. Нью-Йорк очень отличался от всех тех городов, в которых ей доводилось бывать прежде.
Затем экспресс на Санта-Фе повез её (аж, четверо суток!) через весь континент. Она ехала с комфортом. У неё было отдельное купе со встроенным кондиционером и личной умывальной комнатой. В поезде была даже парикмахерская. Утром повару ресторана можно было заказать на ужин какое-нибудь любимое блюдо.
В индейском городе – Альбукерке была довольно длительная стоянка. У пассажиров имелась возможность немного погулять и купить сувениры.
Про Голливуд можно рассказывать долго и увлечённо. А ещё лучше посвятить ему отдельную книгу.
Герду разместили в прелестном бунгало, под опеку одной заботливой семейной пары. И она ни в чём не нуждалась. Ей не терпелось скорее приступить к работе, и когда съёмки начались, то, как и в Германии, она всецело предалась процессу и испытывала от работы только радость и удовлетворение. Её ошеломили очень сложные по исполнению и достоверные декорации на киноплощадках Голливуда.
Фильм, в котором снималась актриса, записывался в двух версиях: на немецком и французском языках. Потом его собирались переозвучить на английский.
Герда по достоинству оценила кинотехнику Голливуда: «О, она по-настоящему великолепна! И, пожалуй, является, самой что ни на есть передовой».
Камера всё время была в движении. Она наезжала или следовала по указанию режиссёра, а то кружила вокруг.
Ещё внимание Герды привлёк бутафорский булыжник. Она его нечаянно задела и была удивлена с какой лёгкостью он отлетел. Бутафор Джессика поместила камень на место, и когда Герда спросила, почему он такой лёгкий, пояснила: – Он внутри полый, как пустая коробочка.
– Я хочу такой сувенир! – Заявила Герда.
– Хорошо, я Вам сделаю такой же, – согласилась бутафор.
Когда Герда расплатилась и забрала камень, бутафор весело засмеялась, её позабавила реакция и мимика актрисы.
«Я действительно очень довольна», – усмехнулась Герда.
Незабываемыми были встречи с американскими звёздами кино, а так же и новые знакомства. У Герды побывали в гостях даже некоторые голливудские знаменитости.
Кларк Гейбл, снявшийся в «Унесённых ветром», был родом из Польши. Его любимым местом было устричное кафе, где Гейбл находился почти всегда, если не был занят работой на киноплощадке. К радости Герды она могла с ним немного поболтать по-русски. Он знал язык.
Марлен Дитрих стала гордостью «Парамаунт». Она проживала в Америке в роскошной вилле с голубым бассейном и влюблённым в неё режиссёром. Герда так и не поняла, чем Дитрих привлекала зрителей. Когда она смотрела фильмы с участием этой, всеми обожаемой дивы, её лицо казалось Герде абсолютно холодным безучастным и невыразительным. Когда Марлен Дитрих пела, её голос звучал без всяких голосовых оттенков.
«Это не зависть! – оправдывалась она сама перед собой. – Это моё личное и к тому же объективное суждение».
Не всем так повезло, как Грете Гарбо – белокурой шведке, чуду из Швейцарии, ставшей главной актрисой МГМ («Метро Голдвин Мейер»). Обе кинофирмы «Парамаунт» и «Метро Голдвин Мейер» между собой жёстко конкурировали, как и их главные актрисы.
Чтобы помочь Герде устроиться в Америке, Эрнст и Елена Ганфштенгль снабдили актрису рекомендательными письмами.
Контраст между великолепием богатых вилл и нищенскими окраинами Лос-Анжелеса был на удивление разительным.
