Ким Геннадьевич не приходил и не звонил, но однажды объявилась Мария Львовна и между делом обмолвилась, что Игорь волен распоряжаться всеми вещами, находящимися в комнате: Ким Геннадьевич человек занятой и состоятельный и заниматься пустяками ему недосуг.
– Но там же книги, – удивился Игорь, – целая библиотека. Письма в чемодане… – Какие письма?
– Не знаю. Старые… Вроде военных лет… – Ну, письма сложи отдельно, а книги читай – твои…
После ухода Марии Львовны мать предположила, что Кима Геннадьевича посадили. "Ну кто же просто так бросит свои личные вещи и письма? – Она ходила по квартире, держась за виски. – Ох, как мне все это не нравится…"
Василий, похоже, обиделся на неожиданный поворот с комнатой и вновь устремился на гастроли, теперь на юг – места ему знакомые.
Дома Василию не сиделось.
Помнил Игорь, как в детстве он ходил за братом жующим что-то из кулька, запрятанного в карман серой "москвички", и ждал, когда брат заметит его и угостит. Но брат не угостил. "Что ты за мной ходишь? Нет у меня ничего. Иди к Зойке, у нее есть конфеты". Да и потом не угощал. Ни подарка ко дню рождения, ни поздравления. И помнился почему-то отчетливо лишь запах остававшийся после брата в туалете: горький, с табачным дымом. И подзатыльники – "Иди в магазин!", "Не трогай мою клюшку!", "Положи на место!"
Василий с горем пополам закончил семь классов, пытался учиться на кондитера, играл в футбол, плясал в каком-то ансамбле модную тогда чечетку, ездил поваром в экспедицию, потом ушел в армию, остался на сверхсрочную, демобилизовался, женился, пожил в квартире родителей, развелся, уехал в Магадан, снова, кажется, женился, вербовался в рыбаки, кормил киношников, устраивался официантом в Сочи, колесил по стране и не писал писем.
Ненастоящий какой-то брат, одно название. И глупый к тому же. Уехал, так и не сходив к отцу на кладбище. "Некогда, мама, некогда. Щас мне должны билеты принести. Завтра перед отъездом схожу". Слава богу, что хоть забрал свои ботинки из дивана…
Смерть отца Игорь воспринял без слез – он выплакался позднее, когда один приехал на дачу и пошел к реке за водой, накинув старую шинель отца.
К тому, что отец умрет, Игорь был готов давно, еще в школе, – отец ходил с палочкой, много курил, заходился в кашле, пил с пенсии водку, потом подолгу лежал и бранился на мать, что она дает ему не те лекарства. С Игорем отец был хмур и неприветлив, но никогда не ругал его, предоставляя матери возможность заниматься сыном единолично. Игорь насупливался в присутствии отца, избегал оставаться с ним один на один я однажды, случайно услышав фразу, со значением сказанную сестрой: "Игорь у нас особенный. Не в нашу породу…", заподозрил, что отец ему не родной. Это было в классе пятом, Игорь тогда ходил заниматься спортивной гимнастикой и после тренировок долго бродил по темному Таврическому саду, не решаясь возвращаться домой и сопоставляя известные ему факты. Брат и сестра светловолосые, рассуждал Игорь, глаза у них голубоватые, как у отца. У него глаза и волосы темные. В мать? Но у нее только волосы темные, а глаза зеленоватые. Брат и сестра родились до войны, а он, Игорь, появился на свет в пятьдесят третьем. Почему такая большая разница? И в какой такой командировке был отец, прежде чем появиться в их доме? Игорь хорошо помнил: он еще не ходил в школу, болел скарлатиной, температурил, и вдруг появился высокий сутулый мужчина в военной форме и с чемоданом – отец! Мать не позволила Игорю вставать с постели и ушла с отцом на кухню.
