10.
Оставив чашку недопитой Влад двинулся в ванную. Он снял рубашку и приложил ее к своему носу. Да, она пахла духами. Дорогим парфюмом той блондинки из бара. Запах въелся в плотную льняную ткань напрочь. Наконец-то отпрянув от собственной рубашки, он бросил ее вместе с брюками в стиральную машину. Белый порошок посыпался в отведенное ему отделение, а кнопка была придавлена, и машина запустилась. Затем Влад принял душ.
Выйдя из ванной, он, накинув на себя халат, отправился в одну из комнат – детскую спальню. Просторная и широкая – комната для мальчиков была больше спальни Наташи и Влада, и вмещала в себя две кровати, вытянутый стол, припаянный к стене и окну вместо подоконника и превосходивший его по размерам; были здесь и шкафы во всю стену и небольшое грушевидное кресло. Справа от входа, к стене была прикреплена небольшая шведская стенка, а рядом стоял детский вигвам, сконструированный из длинных выточенных шестов с бело-голубой тканью, покрывавшей каркас. Сама стена была отделана фотообоями с самолетами и воздушными шарами на них. На одной из кроватей, стоявших ближе к окну, завернувшись в оранжевое одеяло, спал мальчик. Светлые ресницы немного подрагивали, а под веками медленно двигались в разные стороны глазные яблоки.
– Митя, – Влад шепотом позвал мальчика, – просыпайся, сынок, – усевшись рядом на полу, возле головы мальчика, он погладил его по волосам. Он вспомнил, как уже почти восемь лет назад в одно серое сентябрьское утро забирал его, этот маленький комочек в пеленках – из роддома. Теперь комочек подрос и не хотел вставать.
Мальчик что-то прокряхтел и перевернулся на другой бок.
– Митя, – отец не унимался, – вставай, – теперь он тронул его за бок, а потом сел на край кровати рядом с ним, чтобы снова увидеть лицо сына.
Неожиданно мальчик повернул к нему голову, не раскрывая век и всё также что-то бормоча.
– Постричься надо будет сходить, сына, – говорил Влад ему, снова гладя его по волосам. Влад, сам того не понимая, видел в сыне самого себя: в манерах, в профиле лица, даже в детской неуклюжей походке – он узнавал себя и любил от этого сына еще больше. Все внешне также было похоже на него – светлые волосы, голубые глаза, тонкий нос. Все, кроме одного – характера. Митя любил подолгу спать, был немного замкнутым и немногословным, любил листать книжки, игнорируя телефоны и планшеты. Читать научился в четыре года.
– Ты только пришел? – промычал мальчик, открыв наконец глаза.
– Да, – Влад смотрел на него, – только что.
– А что ты делал и где был? – робко спрашивал Митя.
– Работал, сынок, работал, – нежно говорил отец.
– Отвези его в школу, – послышался за спиной голос Наташи. Голос этот был жестким и суровым. Влад через плечо обернулся. На пороге комнаты у второй детской кровати стояла его жена, держа в руках вытянутый черный предмет с электрическим проводом.
– Я не могу, у меня совещание, – ответил он и отвернулся к сыну.
– У тебя всегда совещания, собрания, планерки и…бабы, – Влад не видел, что на последнем слове у его жены на глазах выступила влага, – а на своих детей у тебя никогда нет времени. Никогда!
– Ну не ругайтесь, я встаю, – открывая глаза, прошептал сын, который за это время чуть опят не провалился в сон.
Наташа тут же вышла, направившись в спальню.
– Давай, – он легонько хлопнул его по мягкому месту, – вставай, умывайся, чисти зубы, мама уже завтрак приготовила.
