Игра с Тьмой - страница 15

Ричард Хардинг наклонил голову, и его губы скривились в зловещей ухмылке. Он кивнул одному из мужчин в костюме. Диана не успела сообразить, что произошло, как почувствовала сильный удар в ребра, который заставил её закричать от боли. Тело её согнулось, и она закашлялась, ощущая, как воздух покидает грудь, оставляя её слабой и беспомощной.

– Спрашиваю еще раз, где твой брат? – его голос был холодным и беспощадным. – Подумай хорошо, перед тем как сказать мне, что ты якобы не знаешь.

Диана тихо вздохнула, её глаза встретились с глазами Ричарда. Она чувствовала, как сердце сжалось, но её взгляд оставался твёрдым, хотя внутри всё кричало о помощи.

– Но я правда не знаю, – произнесла она, снова поднимая голову, чувствуя, как её тело напрягается от боли и страха.

Ричард молчал несколько секунд, его глаза не отрывались от неё, будто пытаясь понять, насколько искренне она говорит. Но, похоже, он уже принял решение.

– Значит, посидишь тут и подумаешь над своим ответом. – его голос стал ещё более низким. – Я вернусь через два дня, и поверь, если ты и тогда ничего мне не скажешь, я буду действовать по-другому. Дохлая ты, жалко оставлять тебя без еды и воды, но ты сама напросилась.

Диана, не сдержавшись, поджала губы и сжала зубы.

– Если вы так хорошо изучили моё досье, то должны бы знать, что голодать я привыкла, – с сарказмом пробормотала она, кидая взгляд, полный отчаянного вызова.

Ричард лишь усмехнулся, а его ответ был коротким и резким:

– Через два дня я вернусь. И хочу получить ответ на свой вопрос. – его голос прозвучал как приговор.

Он повернулся, отдавая последние приказы:

– Маркус, привяжи её покрепче к столбу, чтобы не сбежала!

Ричард и его люди направились к выходу, оставив её в этом холодном и тёмном здании. Маркус, огромный и молчаливый, шагнул к Диане. Он перетащил её и с жёсткой решимостью привязал её тело и шею верёвкой к толстому бетонному столбу, не заботясь о том, как она сжалась от боли. Когда он закончил, он поставил перед ней бутылку воды и, приложив палец к губам, показал жест, чтобы она молчала. Диана кивнула, оценивая его жест, и, несмотря на свою неприязнь, поблагодарила его взглядом, который, казалось, мог бы рассказать ему больше, чем слова.

Оставив её одну в этом заброшенном, сыро-проклятом помещении, Маркус ушёл. Диана осталась сидеть, уставившись в пустоту, мысленно матеря своего брата, который и привёл её в эту чертову ситуацию. С каждой минутой она всё больше ощущала, как её тело теряет силы. Её руки не могли нормально двигаться, но, несмотря на это, она еле приподняла бутылку с водой и сделала пару глотков. Жажда не уходила, но хотя бы немного утолилась. Вода не помогла, её мысли продолжали тянуть её в пропасть. Жутко хотелось курить. Она чувствовала, как её нервы натягиваются, как верёвки, которые сдерживают её. Ей просто нужно было хоть на минуту почувствовать себя живой, почувствовать хоть какой-то контроль. Тихо, почти шёпотом, она выдохнула:

– Чёрт, Томас…

Она прикрыла глаза и представила, как будет выглядеть, если будет сидеть тут ещё долго. Диана сидела, наблюдая, как время растягивалось, словно густая паутина, липкая и вязкая, которая медленно, но неумолимо сжимала её со всех сторон. Каждая минута превращалась в мучительную вечность, а каждое её дыхание становилось всё тяжелее, словно воздух в комнате разряжался с каждым вдохом. Холод пробирался до костей, будто весь мир замёрз вместе с ней. Влага, осевшая на стенах, капала с потолка, разбиваясь о бетонный пол глухими ударами, которые эхом отдавались в её голове. Заброшенные стены здания, казалось, ждали, чтобы окончательно рухнуть, но пока лишь молчаливо угрожали, нависая над ней, как призраки её собственных обрушившихся воспоминаний. Иногда она пыталась закричать, но её голос растворялся в тишине. Казалось, темнота сама проглатывала её крики, оставляя только дрожащий шёпот в её собственных ушах. Она не знала, сколько прошло времени. Минуты и часы потеряли свою форму, а дни растянулись, словно месяцы. Допив последнюю воду из бутылки, Диана с силой отбросила её куда-то в темноту. Звук отскока эхом разнёсся по комнате, но быстро угас, словно ничего и не было. Она не хотела думать о добродушии Маркуса, не хотела признавать, что его помощь лишь оттягивала неизбежное.