– Отправляйтесь, и удачи Вам!
Они уехали, а мы с Уэйном и Стефаном остались на улице. И только сейчас я заметила, что погода словно отражала мою душу. Солнце пыталось пробиться сквозь туман, закрывающий свет. Однако с солнцем бороться сложно.
– Спасибо за помощь, – поблагодарила я Уэйна, удивленная тем, что именно он меня поддержал, а не более либеральный крестный.
– Я знаю, кто в твоей судьбе Карл. Это важно. И если ты права, то в очередной раз сделаешь благой поступок.
– Ты неправ только в одном, – я резко погрустнела. – Слово «если» здесь неуместно.
Мы немного помолчали. Мужчины не знали, что мне сказать, и я решила избавить их от мучений:
– Я хочу домой.
– Я Вас отвезу, – сказал принц.
– Еще раз спасибо, Уэйн. До свидания.
– До свидания.
Мы сели в карету. Я все еще молчала, осталась почти наедине со своими мыслями. Я чувствовала, что принц хотел у меня что-то спросить, и не стала его подталкивать. Вскоре он сказал:
– Дамана, как я могу тебе помочь?
– Ничего не надо. Спасибо.
– Если хочешь, я могу остаться, чтобы поддержать тебя.
– Не стоит. Пойми меня правильно. Не сейчас… Я хочу побыть одна.
– Да, хорошо. Но завтра я заеду к тебе. Ты не против?
Я кивнула. И на этом разговор закончился. Я понимала, что никого не хотела видеть. Однако еще раз извиниться перед Стефаном мне это не помешало. И принц смог войти в мое положение.
По дому, видимо, пронесся слух, что я не в духе. Меня встретила только кухарка с испуганными, но в то же время расстроенными глазами. Она мне что-то предложила, я отказалась, поднялась на третий этаж.
Я пришла в свою комнату. Стала аккуратно складывать одежду Карла и убирать ее в шкаф. Карл взял с собой не так много вещей. Люди поставили на нем крест. Но почему? Я не понимаю. Подумаешь, что там могли видеть торговцы… Паниковать не нужно до четвертого числа. Численное превосходство, говорил принц. И что это значит? Что все солдаты бросили оружие и пошли на верную смерть или в рабство? Или, может, они все-таки сражались? Второй вариант мне нравился больше.
Несколько мучительных часов подряд я просто просидела в кресле. Я вспоминала, думала, волновалась, ненавидела, любила, мучилась, представляя Карла. Это сумасшествие продолжалось бы еще долго, если бы не мистер Леджер, который обрадовал меня новостью, что миссис Норрис согласилась уехать из города. Дворецкому помогли Кейт и Эмма. Они были опечалены известием о Карле, но необычайно отзывчиво откликнулись на просьбу. Получилось даже удачнее, чем если бы миссис Норрис уговаривал Питер. Кейт и Эмма по-женски могли посоветовать домохозяйке хотя бы раз в жизни отдохнуть от хлопот.
– А Питера дома не было? – спросила я.
– Нет, – ответил дворецкий. – В третьем номере мне открыла молодая девушка, которая сказал, что Питер еще не возвращался с работы.
– Спасибо. Вы можете идти.
– Миледи, когда Вам подать ужин?
Я усмехнулась, устало посмотрела на дворецкого:
– Дорогой мой мистер Леджер, неужели Вы считаете, что я сейчас могу думать о еде?
Дворецкий нахмурился:
– Просто я боюсь, что если Вы сейчас не согласитесь поесть, пока надежда живет в Вас, то потом, когда она умрет, Вы, госпожа, совсем откажетесь от пищи.
– Вы очень добры и заботливы. Вы всегда таким были и будете… Это останется неизменным. Но есть вещи, которые не вечны. Одна из этих вещей – жизнь человеческая.
– Такие речи меня пугают, Ваше сиятельство.
