Друзья сказали, что Дэвид писал из казармы Тому. Сообщил, что завтра получит отгул на два дня. Дэвид хочет приехать ко мне. Я этого ожидала.
Чувства Тома и его тоска по другу не имела границ. Он дважды начинал плакать, но всегда собирался с духом и извинялся за слабость. Но ему стыдиться нечего, ведь мы ему близкие. Том похвалил меня за заботу о миссис Норрис:
– Ты правильно сделала! Пока что еще до конца неизвестно, не стоит ей знать.
Эти слова мне были необходимы и очень важны.
К обеду приехал Питер. Я отказывалась от пищи, но меня заставили спуститься в столовую. Я смогла проглотить немного риса, и это для меня было мучительно. Выпила чашку чая. Только дворецкий порадовался, что я ем. Друзья же настаивали на том, чтобы я взяла еще еды. Когда я измученным голосом сказала, что мне кусок не лезет в горло, натиск прекратился.
Гости начали одеваться, и вновь прозвенел колокольчик. Я иронично вздохнула, почувствовав себя врачом, у которого прием на дому, и пошла открывать. Это оказались Смиты и Брауны. Друзья и бывшие соседи сменили друг друга.
Мы сидели в гостиной и беседовали на разные темы. Нас прервал дворецкий, который вошел и произнес мое имя. Не знаю, что на меня нашло, но настроение резко упало, и я грубовато произнесла:
– Кто там еще?
Дворецкий только протянул мне письмо.
– Тебе, наверное, – предположил мистер Браун, – все так надоели?
– Нет, – соврала я, успокоившись. – Просто… Неважно. Например, вот я держу письмо от моего родственника из Индии. Я рассказывала Вам, его зовут Рони. Он сейчас избегает всех родных, потому что ни один из них не поддержал его в тяжелое время. И сейчас меня радует единственное: у меня таких сложностей не будет.
Я проводила соседей и отправилась в кабинет читать письмо. Оно оказалось весьма коротким, но содержательным:
«Уважаемая Дамана Брустер!
Я надеюсь, Вы отдаете себе отчет в том, зачем Вы это взяли…»
Мне стало неловко от того, что меня рассекретили. Но я решила оправдаться и написать ответ, будто не понимаю, о чем он говорит. И предложила лучше проверить свою прислугу и посоветовала ему быть аккуратнее с едой. В общем, пыталась перевести подозрение на других. Добавила немного чувства, и мне показалось, что все выглядит убедительно. Заодно поинтересовалась, как дела у Рони и его слонов.
За этот день ко мне приехало еще много людей. Ближе к восьми вечера я попросила дворецкого никого не пускать. Мистер Леджер отвечал каждому, что я сплю. Единственный, кого я приняла, – это король, да и то в письменной форме. Эгберт прислал мне письмо с поддержкой. Написал, что из-за нападения пиратов потерял хорошего капитана и верного друга, то есть посла. А также двадцать пять солдат.
Я допивала бутылку вчерашнего виски и курила новую сигару. Эту ночь я не смогла лежать или сидеть на месте. Мне было не по себе и страшно. Завтра – решающий день. Карл днем или ближе к вечеру должен приехать в порт Лондона. Переходя с места на место, я и радовалась, и огорчалась. Настроение скакало, как масло на раскаленной сковороде. Стоило мне представить, как я крепко обниму Карла завтра при встрече, так сразу радость омрачала мысль: а если он не приедет? Мне было страшно об этом думать, поэтому я и дергалась, словно по мне муравьи ползали.
