Игра в японскую рулетку - страница 7

– У меня пенсия небольшая – 200 тысяч иен в месяц. Плюс военная пенсия – 50 тысяч.

– А сколько тогда большая пенсия?

Смеется: «250 000 иен. Потому я теперь и могу себе позволить путешествия в Ташкент». Смотрит на меня внимательно и говорит: «А теперь я расскажу ту же историю моего плена в ином ракурсе».

…С девушкой по имени Сарвара он познакомился через пару дней после приезда в Ташкент, когда по долгу плотницкой службы ходил по цехам завода ремонтировать то одно, то другое. Сарвара улыбнулась, поманила рукой и протянула драгоценный кусок хлеба: «На, поешь»… Потом она не раз «дарила» (он употребляет именно это слово) своему постоянно голодающему избраннику хлеб, печенье, даже конфеты. Местному населению общаться с пленными было строго-настрого запрещено, это приравнивалось к преступлению. Но наши герои были молоды и потому безрассудны. Спустя полтора года после знакомства Сарвара решилась пригласить Одаки-сана в гости. Она жила тут же при заводе, в общежитии. Делила комнату с другой девушкой, тоже работницей кирпичного завода. Сбегала на базар, потратив все свои скудные сбережения, приготовила обед. Только-только наши голодные романтики приступили к еде, как неожиданно вернулась соседка Сарвары и, увидев гостя, подняла крик на все общежитие: «У нас в комнате пленный!!!». Пришлось «пленнику» спасаться бегством через окно. Но о романтическом знакомстве и так уже было известно многим, военному патрулю даже не пришлось искать беглеца, он сам явился с повинной.

Никаких особенных последствий, казалось бы, данное происшествие не имело. Ясуо Одаки просто отослали учиться на курсы в Ташкент. Когда он вернулся, Сарвары на заводе уже не было. Он искал ее, ходил по цехам, расспрашивал рабочих. Но, к его удивлению, люди отводили глаза и отвечали: «Не знаю, уволилась, наверное». Он так ничего и не понял тогда. Уже позже, прочитав книги Солженицына, пришел к потрясшему его выводу, что Сарвару не миновала горькая участь лагерницы. И в том, что с ней случилось, есть доля его вины. В 1994 году, то есть спустя 46 лет, вновь очутившись в Ташкенте, он первым делом продолжил поиски. Кирпичный завод был на месте, даже нашлись люди, помнившие молодого военнопленного. Жив был и старый начальник завода. Но о девушке Сарваре по-прежнему сведений не отыскалось. Никто не торопился открывать перед иностранцем, тем более бывшим военнопленным, государственные архивные тайны. Так что, скорее всего, догадки его верны, Сарвара стала той самой лагерной пылью, о которой ему довелось впоследствии прочитать в книгах.

Тогда он сделал последнее, что ему оставалось: попросил своих друзей, живущих в Ташкенте, купить и передать от его имени пять красивых ковров в дар трем ташкентским храмам, где должны быть прочитаны молитвы в память о девушке по имени Сарвара.

Я уже привыкла, что каждый раз, заходя в гости, знакомые японцы приносят фрукты – отборные, аппетитные, изящно упакованные в подарочном отделе супермаркета. Здесь так принято. Как принято, скажем, у нас одаривать неизменными коробками шоколадных конфет – универсальный презент на все случаи и времена. Правда, когда меня спросили, что берут с собой, отправляясь в гости в России, я, ни секунды не задумываясь, неосторожно выпалила: «Бутылку водки!». «О-о-о!» – интонационно восхитился собеседник, ибо уже имел возможность опробовать наше зелье, оперативно сшибающее с ног любого японца.