Но сознайтесь, вы твердо убеждены, что оборотни, ведьмы, вампиры, баньши и прочая нечисть только напирают на жалость да политкорректность по отношению к магменьшинствам? Не будь строгой и справедливой Инквизиции, совсем бы распустились. А посему некоторый запас дровишек в чулане никогда не помешает. Кто знает, для камина или для костра они пригодятся.
– Заладил «прости да прости»!
– Прошти, братишка.
– О, опять!
Мне пришла в голову одна идея, которая требовала немедленной проверки на практике. Конечно, бить по больным местам не по-спортивному, но бывают случаи, когда благородство – это последнее, о чем ты думаешь.
– Что я скажу своей семье? – возопила я, привлекая всеобщее внимание.
Шушуканья тотчас прекратились. Зато возобновился дождь. Мелкий и нудный.
– Шемье? – тотчас переспросил оборотень, забыв про спор.
Есть. Зацепило.
Очень немногие знают, что у истинных оборотней есть одна большая слабость. Даже огромная. Это семья. Одинокий оборотень – это машина для убийства, которая только и ждет, чтобы ее кто-нибудь завел. Однако стоит волку-одиночке обзавестись логовом и волчатами, чем-то и кем-то, нуждающемся в защите, он становится, по выражению Ба, сентиментальным слабаком. Уязвимым. Физически и морально.
Думаете, просто так по телевизору круглыми сутками крутят социальную рекламу с умильными волчатами, мокнущими под дождем? Инквизиторский заказ. «Помоги ему обрести дом!» всего лишь означает: «Сделай его управляемым!»
– Как я покажусь на глаза отцу и матери! – продолжила причитать я, сделав вид, что не расслышала. – На сносяяяях-то!
Кто еще бы подсказал, где найти моего блудного папеньку, чтобы посмотреть в его бесстыжие очи. А мама и вовсе довольно выдохнет: «Наконец-то!»
Не думать об этом. Не думать.
– Мисс, не убивались бы вы так.
Чтобы меня убил кто-то другой? Не-э-э, не пойдет.
Рыдания стали еще горше.
– Соседи будут показывать на меня пальцами. А моя бедная несчастная старенькая бабушка! У нее же сердце разорвется, когда она услышит, что ее внучка стала падшей женщиной.
Незавидное будущее Ба добило ребят. А была бы здесь бабушка – она прибила бы их собственноручно. Эх, мечты, мечты.
Оборотень громко засопел:
– Фредди, ну нельшшя ше так!
– Да уж, – уронил подельник, даже не огрызнувшись на «Фредди». – Нехорошо как-то получается…
Я продолжала сквозь слезы:
– Когда я умру, меня похоронят не в семейном склепе, а на общественном кладбище. Люди будут плевать на могилу потаскухи. А ведь я так мечтала выйти замуж в уютной маленькой церкви. Чтобы пред алтарем – я и мой любимый. Только кто меня теперь замуж-то возьмет? Была бы я хоть честная вдова…
– На что вы нас толкаете, мисс?..
– О чем вы, джентльмены! Я не смогу никого ни к чему принудить. Как, впрочем, и объяснить потом своему ребенку, почему ребята в школе обзывают его нагулянным ублюдком. Дети жестоки, знаете ли…
– Вы преувеличиваете.
– Если бы!
– Так не бывает, мисс.
Вместо меня рявкнул оборотень:
– Бывает!
– Эй, Малыш, ты чего?
Я задрала голову. Хорош малыш! Выше меня на три головы. Оборотень повернулся к нам спиной.
– Нишего!
– Да ладно тебе. Сама, дура, нагуляла. Раньше надо было головой думать, а не другим местом.
– Тогда и моя мать – дура? А я кто? Ублюдок?
– Я не это хотел сказать, ты же знаешь. Малыш! Эй!
– Не хотел, но шкашал.
Оборотень взвалил бесчувственного Хиро на плечо, а свободной рукой взял меня за шкирку и поставил на ноги. После чего поволок нас обоих к машине. Я еле успевала переставлять ноги. Каблуки застревали в размокшей земле. Вот угораздило меня сегодня приодеться на работу – юбка, белая блузка, новые сапоги и сумочка. Тоже мне, нашлась тут бизнес-леди!
