Болтать, однако, Виталий не стал, а повез подругу километров за двадцать от санатория, в местечко – дивные речные перекаты в еловом лесу – которое доводилось пользовать по молодости. Даже и не пришло в голову, что освоить красоты Кате не по силам – по большому счету и не до нее было – а что действительно происходило, так это улыбался, меряя автоматическим взглядом текущее полотно дороги. Он нашел это местечко, упокоился, произносил:
– Я тебе так скажу, фильм этот отменный, и артисты замечательные, особенно главная роль… Скакки фамилия, а имя не помню, она часто снимается… Понимаешь, всегда в жизни чего-то не хватает и искусство там, литература, нам, вероятно, это восполняют. Элементарный ведь сюжет… – Виталий пересказывал содержание фильма (заметьте, из машины они так и не выходили). – Кстати, перевод названия фильма, по-моему, сделан удачно. Соль на нашей коже… непременно соль.
Он положил руку на ее бедро – жест, если откровенно, непристойный – только Виталий его не заметил. Прямо сказать, и не знал, зачем это сделал. Различил авторство жеста, когда Катя положила сверху свою ладонь – надо думать, соглашаясь с правомерностью руки Виталия. Вроде бы она и поцеловала первая.
Внешне все выглядело, право, нелепо. Только что Виталий был вдохновенен. После первого же поцелуя полез расправлять сиденье. Катя смиренно отодвинулась, проникнувшись деловитостью Виталия. Послушно легла, управляемая мужчиной, лицо имело адекватное происходящему выражение. Без белья ждала, когда следует раздвигать ноги.
Первая мысль после соития – уже улеглась апатия – произошла дурацкая, видела ли Катя член в натуре. Он промолчал и смущенно засмеялся, хотя никогда не стеснялся подобных вопросов, и получил:
– О чем-нибудь интимном хотел спросить?
Виталий возмутился:
– Слушай, я что теперь и думать должен выборочно? Ты прекрати меня прессовать, не то я специально только исподним начну мыслить.
– Я не против. Знаешь, для слепых неприличного не существует, думаю, и вообще для инвалидов, потому что уродство само по себе пошлость.
Виталий похорошел.
– Перестань ради бога. Ну какое уродство, ты очень ничего. Я вот сейчас лежу и тело твое осматривать занимаюсь. Отлично, скажу я, что ты слепая. В общем, чтоб больше не слышал.
Страшно симпатичным оказался ласкающий, виноватый жест Кати – несколько прислонила голову и погладила его локоть, – стандартный жест, но милым получился до невозможности. Некоторое время Виталий лежал молча, далее попросился звук:
– Понимаешь в чем дело, я женщин не люблю. То есть люблю, но не уважаю. Поэтому грубым случаюсь, ты имей в виду. – Виталий задумался. Пальцы его нежно шевелили волосы лобка Кати. – А вообще, я, пожалуй, обходительный, с вашим братом уживаюсь. Поколачивать, конечно, доводилось, однако опосля подарки дарю.
– Тебя женщины обманывали.
– Опять, – сердито выдохнул Виталий. – Я, похоже, тебе подарок не стану дарить.
Катя приятно, легкими засмеялась. Сказала:
– Ничего особенного, все обманывают. Женщина сугубо. Потому что она не лжет – женщина живет чувством, а чувства морали не имеют… И между прочим, в тебе женское есть.
– Женское? Во мне? – Виталий сердито фыркнул: – Ты, девка, двинулась.
– И ничего дурного. Скажем, что есть женская интуиция? Никто не ведает.
Виталий вспомнил, что поощрял собственные предчувствия, настырничал:
– Все вы, бабы – дуры, а если ты умная, то и дура, что умная.
