– Ага, завтра с утра в машину и домой и никаких тебе атак и «хлопушек».
– Да, домой. К своим.
– Да не к своим, а старикам.
– Да я и говорю – к своим, к старикам.
«Дембель», наконец-то, прошаркал к своей койке и долго устраивался, вздыхая и кряхтя, на ночлег. Шепот продолжился:
– А где свои? И где чужие? Кто это может сказать?
– Дома должны быть все свои, а не дома чужие.
– Там все чужие, свои здесь, а там, кроме близких, все чужие. Да и близкие сразу нас там не поймут.
– Да, там все чужое. Кому мы там нужны, да еще с привилегиями? Придется приспосабливаться, вживаться.
– То-то и оно. Здесь мы все свои, а там. – на этой фразе он задремал и шепота уже не слышал.
***
Ветеран как-то не уверенно и заикаясь шептал:
– А там, а там… а там все вранье, все вранье, – и указал худым пальцем в темный угол, где сидел на стуле Предводитель и грел руки над догорающим костром.
Рядом хлопотала матушка с банкой «нулевки» и чем-то недовольная ворчала:
– Предстоятель наш любезный, обманывать-то нехорошо будет. Нехорошо, батюшка. Нехорошо.
– А как же, матушка-то, быть? Неправда правду держит, подпирает ее. Да и правда у каждого своя.
– Как разобрать где она, эта правда-то?
– У вас там правды не найти. Врете. Ни шагу без вранья не можете сделать, – прошептал Ветеран и погладил рукой грудь у сердца.
– Вранье и наверху там, – ветеран рукой указал куда-то вверх, – и здесь среди, так сказать, народа.
– А вот, батенька, возьмите эту неправду, то есть, как вы выражаетесь, вранье и разложите ее, проанализируйте ее составляющие. Вот возьмите, батенька, врачебную неправду. Больной, скажем неизлечимый, а ему говорят: «Надо надеяться, будем бороться». Вселяют, так сказать, оптимизм. И правильно вселяют. Бывают же чудесные случаи.
– А-а-а, вы хотите сказать, что вранье во благо – полезное вранье, – прошипел Ветеран.
– Да, именно это я и хотел сказать, – ответил Предводитель. – Но не только. А возьмите-ка неправду во зло или по-простому «по злобе». Для одной стороны это зло, а для другой это благо. Это смотря с какой стороны смотреть. А уж на войне всегда сплошной обман противников.
– Но ваше правительство и все политики заврались уж чересчур, – стараясь подавить внезапный кашель, прохрипел Ветеран. – А с этой Вашей войной среди своих – просто махровое вранье, – продолжил он, глотая таблетки.
– А вы, батенька, как же хотели, без пропаганды никак нельзя. Надо же поднимать патриотический дух, должны быть примеры, примеры героизма, без них общество тускнеет, вырождается, теряет ориентиры. Нет, батенька, правда и неправда – это две стороны медали, а медаль это развивающееся общество, если хотите – государственность. – Предводитель отпил прямо из банки несколько глотков «нулевки», и матушка с банкой куда-то удалилась в темноту.
– Вот вы тута спорите – где правда, а где кривда, а я вам вот что скажу, – неожиданно прозвучал голос «дембеля».
– Нам, простоте от народа, все равно какая она, ваша правда, нас дергать не след так часто. То одно скажуть, то другое. А ты сиди и соображай где чего. И зачем нам эти перемены? Нам надоть, чтобы привилегии не менялись, а тыгда мы уж сами разберемся что к чему.
***
Ему показалось, что он проснулся под шум дождя. Шум вентилятора заглушал шепот нового и старого дневального. Он прислушался, «дембель» передавал дела, свое хозяйство новому дневальному.
Активность возвращалась в тело постепенно, даже рифмы как-то сами собой сложились неожиданно быстро:
