– Вы что, собираетесь по моей психике докторскую писать? – испуганно пищу.
Неужели моей анкеты было недостаточно? Там же почти вся моя биография – от детсадовского горшка до красного аттестата и золотой медали!
А ведь таких тестов ещё аж четыре штуки – правда, остальные оказались немного поменьше...
– Это – вынужденная необходимость, чтобы твой психологический портрет получился как можно более точным; только так мы сможем подобрать подходящую семью с максимально комфортными условиями для твоего проживания. Очень важно, чтобы вы с вашим сибаритом смогли найти общий язык и имели как можно больше общих интересов – так у вас будет меньше камней преткновения.
– И что будет, когда я пройду все эти тесты? – интересуюсь с недоверием. – От меня, наконец, отстанут?
Ему ведь невдомёк, что я уже привязана к определённой семье – пусть и пока неофициально, но это продлится недолго; думаю, если бы ему было об этом известно, не было бы нужды заваливать меня этой макулатурой.
Бесполезная трата бумаги, на мой взгляд.
– Не совсем, – виновато улыбается доктор. – Как только ответишь на вопросы тестов, я должен буду провести с тобой ещё три теста лично, немного побеседуем, а после я займусь составлением твоего портрета. На обработку ответов уйдёт примерно месяц – ты ведь не одна состоишь у меня на учёте – а потом, исходя из полученных результатов, наши специалисты дадут тебе назначение в наиболее подходящую семью – с согласия наших учредителей, разумеется.
Подавляю внутреннюю дрожь: будь я сейчас в другом положении – тряслась бы как осиновый лист от страха и неизвестности, в капкан к какой сумасшедшей семейке попаду.
Хорошо, что я с Вадимом.
– А мне дадут посмотреть результаты?
– Вряд ли, Варя, – качает головой. – Они будут направлены специалистам сразу после обработки; к тому же, они тебе совершенно ни к чему – ты ведь и так хорошо себя знаешь, нет смысла меняться для соответствия чьим-то ожиданиям. Ты уже взрослая, сформировавшаяся личность – просто будь собой.
Ага, вам легко говорить... От вас-то не ждут ничего кроме выполнения своих прямых обязанностей, а я должна буду стать универсальным помощником, который подкован в двойном размере – за себя и своего сибарита.
Не жизнь, а «мечта» – если только тебе не посчастливилось попасть к лучшему другу.
Выхожу из кабинета и спускаюсь вниз; возвращаю регистраторше свой пропуск и покидаю, наконец, этот стеклянный ужас: кто бы знал, что внутри стены так давят на психику – может, после парочки посещений «Утопии» я перестану быть нормальной девочкой, и мой психологический портрет заинтересует не только психолога... Перехватываю тяжёлую кипу бумаги поудобнее, бросаю мимолётный взгляд на дорогу и застываю столбом: облокотившись локтями о крышу блестящей на солнце белоснежной машины, на меня смотрел Ярослав. Глаз его не было видно из-за солнечных очков, но я чувствовала на себе их прожигающий взгляд.
И почему-то мне это ой как не понравилось.
Под его пристальным взглядом мне становится не по себе; стараясь даже не смотреть в его сторону, сворачиваю за «Утопию» – таким путём до дома добираться в полтора раза дольше, зато не буду дразнить своим видом мажора, который решил, что я должна стелиться перед ним ковриком. Пока огибаю нескончаемую стеклянную стену, в голове крутится благодарность маме за то, что шесть лет назад она уговорила меня не отказываться от поездки в тот до смерти скучный игровой центр.
