- Нет.
- Тогда нам нечего обсуждать. Это заказ. Если ты против, я больше не буду делать младенцев.
- Никуша, я не против. – Открываю объятия, предлагая ей подойти ближе. – Прости, что неправильно понял.
С заметным облегчением Ника прижимается, обвивая меня руками.
Глупышка… Даже если не хочет признаваться, природа будет требовать свое. Но надо дать Нике время, пусть сама осознает, что у наших отношений нет будущего.
- Давай ложиться, - предлагаю я. – Мне завтра рано вставать.
Ника быстро засыпает у меня под боком, а я пялюсь в темноту, тщетно пытаясь провалиться в спасительный сон.
Откровенно говоря, у наших отношений с самого начала не было никакого будущего. Мы зависли в одном времени, и в любой момент чаша весов может качнуться, нарушая хрупкую стабильность.
Мы встретились два или три раза, и я стал задумываться о том, чтобы снять квартиру и разнообразить наши игры. Но Ника неожиданно пропала. Она не отвечала на звонки, а потом и вовсе выключила телефон.
В то время я почти ничего о ней не знал. Только в паспорт заглянул, чтобы убедиться, что она совершеннолетняя. Да, лучше поздно, чем никогда. У меня хорошая память, поэтому я запомнил и фамилию с отчеством, и адрес регистрации. И уже на второй день молчания поехал к Нике, чтобы узнать, что произошло.
Если она не хочет встречаться со мной, пусть так и скажет. Однако меня что-то тревожило. Ника, хоть и скрытничала, но определенно не собиралась исчезать.
- Вероничка из третьей? Нестерова? – уточнила бабулька на лавочке возле подъезда. – А ее сейчас нет.
Я понял, отчего Ника никогда не приглашала меня домой, едва увидел этот барак на окраине подмосковного поселка – деревянный, двухэтажный, прогнивший. Из подъезда отчетливо несло кошачьей мочой.
- Да, ее ищу. – Я опустился на скамью рядом с бабулькой. – Подожду немного, может, вернется.
- В больнице она. – Бабулька поджала губы. – Уж дней пять, как скорая забрала.
- В больнице? Не знаете, в какой?
- Тут у нас одна больница, не ошибешься. Эй, голубь, она у тебя деньги занимала, что ли? Иль ты ее полюбовник?
- Работодатель, - процедил я сквозь зубы.
- Ой, не бреши, - засмеялась бабулька. – В твоей конторе Вероничке разве что уборщицей работать. А к ним домой начальство не ездит. Шалава она… но добрая. Ты ее не обижай.
- Поеду. – Я встал, отряхивая одежду. – Спасибо за информацию.
- Ну, ехай, ехай, - милостиво разрешила бабулька. – Больница на другой стороне поселка.
Даже не верилось, что поселок находится всего в десяти километрах от Москвы. Больница «порадовала» абсолютно затрапезным видом: кособокие одноэтажные домишки, лет пятьдесят не знающие ремонта. Я как будто перенесся на машине времени в прошлое, причем не свое, а бабушкино, известное мне по фильмам и ее рассказам.
Нику я нашел в травме, в многолюдной палате со стойким запахом мочи и немытых тел.
Фильм ужасов, блять!
Сотрясение мозга, трещины на ребрах, сломанная рука, подбитый глаз. Синяки по всему телу. Но хуже всего – пустой взгляд.
Ее избили, это было понятно и без объяснений.
- Я же просил никого не искать, - сказал я, когда мы смогли остаться наедине. – В конце концов, если хотела попробовать с другим садистом, я подсказал бы, куда обратиться.
Пришлось похлопотать, чтобы Нику перевели в другую больницу. И заплатить приличную сумму. Но о деньгах я не жалел. Корил себя, что поздно начал поиски.
- Я не искала, - ответила Ника. – Это… другое.
