Внезапно и совершенно бесшумно из аудитории выпорхнула девушка с бледным испуганным лицом, плотно прикрыв за собой дверь. Олег укоризненно посмотрел ей вслед, вздохнул и, откинув голову назад на прохладную гладкую поверхность стены, закрыл глаза. Он любил в тягостные и долгие часы ожидания сидеть вот так с плотно закрытыми глазами и всматриваться в темноту, изредка двигая глазами из стороны в сторону, отчего в бесконечном мраке вспыхивали расплывчато, но ярко, словно первые звезды на темнеющем небосводе, розовые огоньки. Создавалось впечатление, что ты умер, но глаза твои, уже бестелесные, улавливающие теперь все до мельчайших подробностей, ведут измученную душу к чему-то загадочному и несбывшемуся, отчего ей становится легко и радостно, и не хотелось возвращаться, открывать глаза, чтобы прервать этот бесконечный сказочный полет…
Безжалостно грубо и шумно в его затянувшийся полет ворвался стук двери, и Олег нехотя разомкнул слипшиеся веки. Девушки одна за другой со вздохами облегчения и редкими улыбками выходили в коридор. Олег ощутил, что совершенно не чувствует ног. Он попытался пошевелить ими, но конечности отказались выполнять его желание. Тогда он руками раздвинул их в стороны и почти тут же почувствовал движение крови по венам, прилив жара, словно их обдали кипятком, и тупую, медленно нарастающую боль. Олег стиснул зубы, чтобы не застонать, и замер, терпеливо ожидая конца пытки.
К нему подошла Наташа.
Олег поднял голову.
– Подожди, я сейчас оживу, – проговорил он сквозь зубы, сильно нажав ладонями на коленки.
Видя, что Олегу немного не по себе от долгого сидения, Наташа, не дожидаясь расспросов, заговорила сама:
– Вроде бы написала. Темы, конечно, не самые легкие, но и-и-и…
Она замолчала, не находя подходящего выражения, нервно поправила и так аккуратно уложенные волосы на голове и продолжила:
– Вообще я думаю, что написала неплохо.
Ноги Олега наконец-то вернулись во власть его мозга, и он медленно встал, заглядывая в открытую настежь дверь аудитории. Олеси за столом не было.
«Неужели ушла?» – тут же молнией пронеслось в голове, и холодок прогулялся по телу.
– А как остальные? – спросил Олег, прерывая затянувшееся молчание.
– Не знаю, – безразлично ответила Наташа, – еще не все вышли.
– И кто же выйдет последней, – не то спросил, не то просто сказал, чтобы хоть что-то сказать, Олег.
Последней вышла Олеся. Олег обрадовался, что не проспал ее, и хотел было улыбнуться, но, увидев бледное лицо и усталые, потухшие глаза, сдержался.
Олеся медленно вышла из аудитории и вполоборота остановилась возле них.
– Тяжко? – спросил он, понимая, что ей сейчас от усталости просто не хочется говорить.
Олеся кивнула.
– Тогда давайте немедленно покинем эту камеру пыток, – попытался поднять настроение Олег.
В глазах Олеси, внимательно взглянувшей на него, блеснули было радостные искорки, но тут же безвозвратно погасли, не в силах побороть усталость.
На улицу вышли молча и двинулись к остановке, стараясь держаться в тени развесистых, измученных жарой берез. Ручьи народа текли во все стороны, сталкиваясь, гневно растекаясь и снова набегая друг на дружку. Напрасно пытался Олег держаться ближе к Олесе. Пышущая жаром безмолвная человеческая масса безжалостно оттесняла его, но он не злился и не отставал, сопротивляясь более мощному встречному течению. Когда пробрались-таки к остановке, Наташа вдруг сказала восхищенно:
