И они разошлись, как в море корабли, и каждый продолжит идти дальше своим обновленным курсом, вычерченным на карте жизни борением мнений, желаний, разочарований, неустроенностью быта и слабостью человеческого характера к преодолению этой самой неустроенности, сложностью выбора между желаемым и возможным. Они даже не попрощались, не сказали друг другу привычного «до свидания», словно и не было двадцати лет совместной семейной жизни.
Но что же тогда это было?.. Обман себя и своих детей? Но ведь были же томные взгляды, вздохи, долгие мучительные часы ожиданий и безмерная радость встреч, даже очень коротких – случайных, мимолетных. Увлечение друг другом, уважение и симпатия, переросшие в большую дружбу, принятую ошибочно за любовь, за счастливое воссоединение двух страждущих покоя и умиротворения одиноких сердец.
В один миг любовь друг к другу улетучилась и разделилась непонятным, но собственническим образом: у него – к бесконечным книгам, у нее – к телевидению. И даже не осталось тех слов, которые произносят при расставании и родные, и совершенно чужие люди. У них не нашлось друг для друга этих последних прощальных слов, не обнадеживающих на новую встречу слов расставания разошедшихся из-под одной крыши в разные стороны… врагов; поделено поровну, по интересам и потребностям имущество, разменяна на меньшую квадратуру трехкомнатная квартира, с таким трудом и нервными затратами полученная; поделены честно, поштучно, дети: ей сын помладше, ему сын постарше.
Но память разделить поровну еще никому не удавалось, да и наверняка вряд ли когда-нибудь удастся. Не сможет вычеркнуть Карчагин из своей памяти вытертые до блеска обувью бетонные ступени, обшарпанную скрипучую дверь подъезда и прямо за дорожкой глубокий овраг, так обворожительно и терпко пахнущий вызревшей мятой и пылающий густыми шапками зверобоя; сразу за оврагом – густой смешанный лес, из глубины которого тихими вечерами нескончаемо льются соловьиные сонаты, а в пасмурную, дождливую погоду или прикрытый рваной простыней тумана лес похож на сказочный дворец Деда Мороза с пиками островерхих башенок-сосен, наполненный до краев всевозможными игрушками и самыми заветными желаниями…
Двенадцатилетний сын Карчагина поехал на машине показывать дорогу к новому жилищу, а Владимир Павлович повел Олега и Виктора на остановку маршрутки, чтобы не слишком отстать от уже уехавшей, нагруженной драгоценным грузом машины и чтобы шофер не ждал долго разгрузки.
Время за работой всегда летит незаметно. Жаркое дневное солнце уже покинуло посеревший небосвод, украсив крыши западных высоток мутно-красными коронами заката.
Почти на ходу запрыгнув в отъезжавшую маршрутку, Олег пристроился у окна, а Виктор с Карчагиным протиснулись назад.
Мимо со свистом проносились троллейбусы, битком наполненные уставшими, молчаливыми телами, расплывались за толстыми шторами желтым и голубоватым свечением фары машин, и не верилось, что день подходит к концу, потому что жизнь за окном бурлила никак не меньше, чем днем, время нисколько не меняло своего выверенного веками течения, хотя к вечеру и кажется, что оно замедляется, давая людям возможность спокойно переварить все события насыщенного трудового дня, чтобы потом умиротворенно позволить телу и голове отдохнуть для новых рвений, подвигов, неминуемых ошибок и простого зарабатывания денег для дальнейшего продолжения жизни.
