На сцене пусто, все ушли переодеваться, это меня задержал Демьян. Или все-таки Демон? Завтра же и проверю, вряд ли у него для меня есть отдельный гаджет.
Собираюсь свернуть в коридор к раздевалкам, как внезапно локти попадают в стальные тиски, а меня толкают к стенке. Разворачиваюсь, спиной прилипая к стене, и изумленно ахаю, когда вижу перед собой мрачное лицо Никиты.
— С ума сошел? — возмущенно пробую оттолкнуть, но он крепко вдавливает меня локтями в стену. — Отпусти!
Несколько безрезультатных дерганых движений, целюсь коленкой в пах. Но Топольский успевает среагировать и наваливается сверху, прижимая меня еще и бедрами.
Он так близко, что я задыхаюсь. Когда я перестану на него так реагировать? То, что он на меня тоже реагирует, достаточно слабое утешение, хоть саму реакцию слабой назвать сложно.
Никита дышит неровно, прерывисто, вдавливается в бедро затвердевшим членом. Никогда не слышала, что возбуждение передается воздушно-капельным путем, но в нашем случае так было почти всегда. Было и осталось.
Отворачиваюсь и закрываю глаза в надежде, что если не буду его видеть, воздуха в легких станет больше. Но мои надежды в последнее время в основном глупые и напрасные.
Не больше. Теперь я под завязку забита его запахом.
— Ты его не выбросила? Почему? — хрипло спрашивает он, почти касаясь лбом моего виска.
Беспомощно моргаю, пока до меня не доходит, что Никита имеет в виду платье. Но ответить не успеваю, он вдавливается сильнее.
— Зачем ты его обрезала?
Поворачиваю голову обратно, ныряю глазами в Никиту. На миг становится страшно, у него такой вид, как будто он сейчас его с меня сорвет.
Мы дышим практически друг другу в губы. Он не выдерживает первым, двигает бедрами, и твердый, упирающийся в меня член теперь кажется каменным.
— Почему, Никита... — облизываю сухие губы и подаюсь ему навстречу, — почему ты трахаешь Лию, а на меня у тебя стоит? Она плохо дает?
Его взгляд темнеет от злости, и на миг мне кажется, что Топольский сейчас схватит меня за шею.
— При чем здесь Лия? — он шипит и запрокидывает голову вверх. Затем опять удар взглядом. — Какого черта ты пришла на этот кастинг? Почему ты до сих пор отсюда не убралась? Сколько ты еще будешь мелькать у меня перед глазами?
— Слишком много вопросов. И хватит толкаться членом, Топольский, у меня уже там синяк, — отвечаю, не сводя глаз с его губ. Представляю, какие они горячие. А потом представляю, что они делают с Лией...
— Отпусти, — пробую выдернуть руки, — лучше отпусти, Никита, а то укушу.
Приоткрываю рот и наклоняюсь к шее. Он отшатывается, ослабляет нажим, и я толкаю его в грудь.
— Если Лия недостаточно хорошо отсасывает, купи себе еще кого-нибудь на «полный прайс», — зло бросаю, одергивая задравшийся подол.
— Ты уже и про «полный» знаешь, — Никита хватает за запястье. — Что еще тебе рассказали?
— Что ты опять в учредителях, — бью наугад, он морщится. Отпускает руку.
— Идиотка.
— Это заразное, так что лучше тебе отвалить.
— Не смей. Больше. Его. Надевать, — выплевывает каждое слово.
— А то что? — вздергиваю подбородок.
— А то сниму при всех, — отвечает почти спокойно, но грудная клетка все еще неровно вздымается.
Он упирается в стену, поправляет ширинку, при этом болезненно морщится. Некоторое время просто дышит, а я не понимаю, зачем продолжаю стоять и мысленно приказывать себе не пялиться на налитый бугор в паху.
— Надеюсь, ты меня услышала, — он отталкивается от стены и идет к выходу.
