Тут я поняла, что теряю Конопатую. И, кажется, болезнь зашла так далеко, что вряд ли что-то поможет её мозгам встать на место до тех пор, пока она воочию не увидит его сущность.
— Лад, он не способен влюбиться. Запомни и напоминай себе это почаще.
Знала бы я тогда, насколько пророческой окажется моя фраза…
9. Глава 8
Пётр
— Эй, Кочеткова! — помахал божьему одувану в очках.
Девчонка вздрогнула и остановилась, медленно оборачиваясь на меня.
— Я? — ткнула пальцем себе в грудь.
— Да, ты! — поманил её рукой к машине.
Очкастая замерла, побледнела и как-то неуверенно двинулась в мою сторону.
— Давай активнее! — её медлительность нервировала.
Отчего же она такая тормозная?
Девчонка едва ускорилась, но все равно шла будто на ходулях. Смешная такая.
— Звал? — спросила и тут же зарделась, став такого же цвета, как и её кеды.
— Ты еще дальше остановилась бы и спрашивала, — усмехнулся, глядя на разделяющие нас метров десять. — Давай ближе, не кусаюсь, — похлопал ладонью по капоту машины. — На вписке ты меня так не боялась, — подмигнул, вспоминая, как та висла на мне, стоило выпить всего стаканчик какой-то сладкой бормотухи.
Девчонка вмиг покраснела до корней волос, приобретая какой-то совсем уж нездоровый оттенок.
— Да ладно тебе. Повеселилась же? — ждал от нее реакции. — Весело было? — она как-то робко посмотрела на меня из-за стекол ее окуляров, а затем пропищала что-то.
— Говори громче. Я же знаю, ты умеешь. Вон и в столовой сегодня разговорчивее была, — правда, и там, когда я приобнял ее за талию, казалось, что она вот-вот грохнется в обморок. Но она оказалась очень полезной, рассказав, зачем спустилась в эту рыгаловку. Правда, Моль не приняла мой подгон и разговаривала сквозь зубы. Но сам факт, что она отвечала, уже можно считать хорошей новостью или еще нет? Сам затруднялся ответить себе на этот вопрос.
Общение же с ее забитой подругой хоть и тешило мое эго, особенно после того, как Моленина меня снова отшила, и льстило то, с каким обожанием она на меня смотрела. Но сейчас каждая минута промедления могла стоить мне пятисот тыщ.
— Я не помню, — пропищала она, пряча глаза.
Эта неподдельная скромность лишь смешила. Признаться, общаться с такими не приходилось ранее. Разве что с детьми родительских друзей. Но там совсем мелкие девчонки, которых лишь мой вид вгонял в краску.
— Что не помнишь? — с трудом сдерживал смех.
— Было весело или нет на вписке.
Тут я уже не выдержал, захохотав в голос. Но, увидев, что очкастая готова расплакаться, прикусил губы.
— Да ладно тебе. Прокатимся? — нужно сразу переходить к главному, иначе я и за два месяца не справлюсь с задачей.
— Что? — забавно округлила она глаза и рот.
— Говорю, давай прокатимся, да может перекусим где. Ты как? Голодная?
Девчонка то и дело уводила взгляд в сторону, а тут зависла на моих глазах на какое-то время.
— Очень, — наконец-то ответила.
— Супер! Погнали, — кивнул ей на пассажирскую дверь своей красотки и направился к водительскому сидению.
Очкастая так и не сдвинулась с места, вылупив глаза и переминаясь с ноги на ногу.
— Точно, — улыбнулся, вернувшись к ней и схватив за руку, подтащил к моей желтой детке. Открыл для Кочетковой дверцу и, когда она наконец-то спряталась в салоне, захлопнул ее.
Всю дорогу до кафе она сидела, вжавшись в кресло и сжимая свой рюкзак, смотря прямо перед собой и не шевелясь. Меня напрягало, что она такая зажатая и скованная. И надо же, какая большая разница между тем, когда на том же месте сидела Моль. Та хотя бы не боялась меня. Просто всеми способами показывала свое отвращение. А эта же… Словно замороженная какая-то. Появилась даже мысль напоить ее слегка, чтобы чувствовала себя более раскованно.
