Мэллори состроила недовольную гримасу.
– Последнее время все только и думают о том, как бы развеселить меня.
– Именно поэтому я и не делаю подобных попыток. У вас есть все основания пребывать в печали и скорби. Я не имею права вторгаться в ваш внутренний мир, стараясь избавить вас от страданий.
– О… – вырвалось у Мэллори.
Она не ожидала услышать от него подобных слов.
– Какой толк пытаться развеселить вас, если вы сами не желаете веселиться и радоваться жизни?
– Вы очень… добры ко мне, Адам.
– В конце концов, вы взрослая женщина, Мэллори; если не желаете ужинать, значит, нечего навязывать вам этот ужин.
Мэллори нахмурилась.
– Кто сказал, что я не желаю ужинать?
– О, у меня просто сложилось такое впечатление… Герцогиня сообщила мне, что вы не хотите спускаться сегодня к ужину.
– Да, но это не означает, что я от него отказываюсь. Его подадут сюда, в комнату.
– Теперь я все понял, – сказал Адам и на минуту задумался. – Хотя ума не приложу, почему вы отказываетесь выйти к гостям. Вы могли бы сидеть за столом молча и просто ужинать. От того, что вы запретесь в своей комнате, вам не станет легче. Если хотите, мы можем не замечать вас, делая вид, что вас нет за столом.
– Адам! – с упреком воскликнула Мэллори.
– Что, Мэллори? – Он поднял на нее свои карие глаза.
– Не будьте столь жестоки.
– Дело не в жестокости. Я просто хочу, чтобы вы не причиняли боль своим близким, прячась от всего мира. Неужели так трудно преодолеть себя и выйти сегодня к гостям?
Мэллори вдруг поняла, что ведет себя как капризный ребенок, и ей стало немного стыдно.
– Но, Адам, все эти люди… – прошептала она.
Он положил ладонь на ее руку.
– Все эти люди – ваши родные и друзья. Они любят вас, Мэллори.
Она потупила взор.
– Наверное, вы правы.
– Слово «наверное» излишне, Мэллори, я просто прав, – поправил он ее. – Вы можете сидеть между мной и одним из ваших братьев, если вам от этого будет легче. Дрейком, например? Он спокойный, уравновешенный, молчаливый. Дрейк не будет докучать вам болтовней.
Мэллори подняла на него глаза.
– Такой расклад меня вполне устраивает.
Адам улыбнулся.
– Но я не собираюсь оставаться с гостями после ужина, – быстро добавила Мэллори. – Я не сяду за карточный стол и не буду играть на пианино, как бы меня об этом ни просили. У меня нет желания развлекаться после того… после того, что произошло.
Адам понимающе пожал ей руку.
– Думаю, что никто не упрекнет вас, если вы сразу после ужина подниметесь к себе. Но надеюсь, вы отведаете десерта и только после этого покинете общество.
Мэллори прищурилась.
– У меня такое чувство, как будто мною манипулируют, – заявила она. – С чего бы это?
Адам с невозмутимым выражением лица пожал плечами.
– Значит, вы утверждаете, что не состоите в сговоре с мамой и Клер? – продолжила Мэллори. – Вам кто-нибудь говорил, что вы сущий дьявол, милорд?
Адам усмехнулся.
– У меня множество талантов, моя дорогая, – промолвил он, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Мэллори. Мурашки пробежали по ее спине, и она захотела высвободить руку, но Адам опередил ее. Убрав ладонь, он откинулся на спинку стула. – Скажите, вы уже решили, что наденете?
– Разве это имеет какое-то значение? Думаю, для приема гостей вполне сойдет мое серое платье.
Адам нахмурился.
– Серое? О нет, только не серое!
– Но почему?
– Во-первых, потому что вам уже давно пора снять траур. Во-вторых, потому что я ненавижу одежду серого цвета, особенно на женщинах.
