Я поднялась, заглянула в телефон, оглядела цветущие вокруг многоярусные сады и пошла покорять новую лестницу. Так я постепенно забиралась все выше и выше. В какой-то момент мозг стал на автомате подсчитывать число ступенек и ярусов.
Я снова сверилась с телефоном, свернула с протоптанной тропы, пробежала немного вперед, опять свернула. Но, как только две синие точки, обозначавшие наше с Джеймсоном местоположение на карте, сблизились настолько, что почти соприкоснулись, точка Джеймсона вдруг погасла.
Что ж, выходит, у наших пряток не три правила, а четыре.
И погоня началась.
* * *
– Нашелся! – объявила я. Когда-то я была гораздо скромнее, но теперь праздновала свои победы с поистине хоторнским ликованием.
– Что-то ты в этот раз идешь впритык, Наследница, – заметил Джеймсон из-за дерева, стоявшего неподалеку. Его совсем не было видно, но я чувствовала его присутствие, ощущала близость его высокого, стройного тела. – Пятьдесят восемь минут девятнадцать секунд, – уточнил он.
– Аж минута сорок одна секунда в запасе осталась, – возразила я и, обойдя дерево, остановилась совсем рядом с Джеймсоном. – Как ты их уговорил так рано открыть парк?
Его губы изогнулись в улыбке. Джеймсон повернулся на девяносто градусов и сделал три неспешных шага к тропинке.
– А что, разве у них был вариант не согласиться?
Еще три шага – и он вышел на тропинку, опустился на колено и поднял что-то с земли, засыпанной мелкими камушками. Я поняла, что это, еще до того, как Джеймсон выпрямился и показал свою добычу. У него в пальцах блеснула монетка.
Джеймсон перекинул ее с одного пальца на другой.
– Орел или решка, Наследница?
Я сощурилась, а вот зрачки, наверное, расширились – до того жадно я смотрела на Джеймсона. Наслаждалась нами. Джеймсон. Я. Наш язык. Наша игра.
– Ты сам ее туда подбросил, – сказала я, кивнув на монетку. У меня уже набралась целая коллекция таких вот монеток – по одной из каждого путешествия, а иногда и больше. И с каждым экспонатом коллекции были связаны свои воспоминания.
– Да ну, брось, с какой стати мне таким заниматься? – проворчал Джеймсон.
«Если выпадет орел, я тебя поцелую, – сказал он мне однажды, – а если решка – ты меня, и в обоих случаях это будет что-то значить».
Я протянула руку и забрала у него монетку – а Джеймсон и не стал сопротивляться, хотя это бы ему все равно не помогло. Я посмотрела на свою добычу. По краю монетка была бронзовой, а вот центр у нее был золотой, и на нем отчеканили изображение замка. На обратной же стороне был изображен золотистый зверь, напоминавший льва.
Я легонько перекинула монетку с одного пальца на другой, а потом еще раз – как Джеймсон пару минут назад, и, наконец, зажав ее между большим и указательным пальцем, подбросила в воздух.
Потом поймала тыльной стороной ладони. Распрямила пальцы и посмотрела на Джеймсона.
– Орел.
Через сорок минут мы уже были на крыше. Прости, Алиса. Я все держала монетку в руке.
– Можно желание загадать, – сказала я Джеймсону, поигрывая своим трофеем. Губы у меня опухли и приятно побаливали – да и было от чего. Я взглянула вниз, на цветущие сады. – Там же столько фонтанов!
Джеймсон на них даже не посмотрел. Он всем телом льнул ко мне. Здесь, на крыше, да и рядом друг с другом, мы сохраняли идеальное равновесие.
– Это слишком просто, – парировал он. – Никаких тебе игр, каверзных задачек, а просто… вуаля
