Она как солнце и луна.
И я любил ее.
Святая Эйвери.
И даже смерть не разлучит нас.
– Искренние слова, – признала я вслух. – Но у них есть второй, потайной смысл.
– Прекрасно, Наследница.
Я еще раз взглянула на последовательность слов. Солнце. Луна. Святая. Смерть. И тут же все поняла.
Следующим утром
Р
ука Джеймсона легла мне на плечо. Мои пальцы замерли над коробкой с бинтами. Ладонь Джеймсона соскользнула мне на лопатку. Он не стал поворачивать меня к себе, но я сама обернулась, напрочь позабыв про перевязку. Как тут удержаться?
Я опустила руку вдоль тела, а Джеймсон коснулся моего плеча. Ткань моей рубашки тут же показалась мне тонкой, как бумага… нет, как дым.
Казалось, нас вообще ничего не разделяет.
Руки Джеймсона заползли под кончики моих волос и заскользили по спине вверх, к самой шее. У меня перехватило дыхание. Через пару мгновений он уже подобрался к самой моей голове и легонько приподнял ее ладонями, намотав несколько прядей на пальцы. Наши взгляды встретились, и дышать стало еще труднее, потому что в его взгляде я увидела…
Жажду. Он не хотел моей заботы. Ему сейчас было нужно кое-что другое. Отчаянно. Безмерно.
Он пробежал большими пальцами по моим щекам, а потом ладони вдруг заскользили по ключицам, спускаясь все ниже.
Обещание. Намек. Приглашение.
– Нет, – вдруг проговорила я. Уверенно, но тихо и с легкой хрипотцой.
Джеймсон тут же остановился. Но не успел он отстраниться, как я сама положила руки ему на шею и притянула ближе к себе. Сама погладила его по щекам, покрытым щетиной, – и от этих прикосновений едва не забыла, что у Джеймсона есть секрет.
– Да, – выказал он свое согласие чуть тише, чем я, и тоже хрипло.
Я привстала на цыпочки, а Джеймсон подался вперед, и мы соприкоснулись лбами. Я выгнулась, и он тоже. Мои ладони переместились ему на грудь и заскользили вниз.
– У тебя волосы по-прежнему дымом пахнут, – тихо сказала я. Главное, что он рядом. Что не сильно пострадал. Пусть и не хочет ничего рассказывать.
Как не хочет и слышать от меня секретный пароль «Таити».
Я все крутила в голове это слово, когда вдруг почувствовала, как у него подскочил пульс. Я снова заглянула ему в глаза. Что же с тобой случилось?
Джеймсон молчал. Я потянулась за бинтами.
В такой поздний час на Староместской площади никого не было. Я остановилась под астрономическими часами. Джеймсон быстро нагнал меня, а Орен занял позицию чуть в стороне. На часах поблескивали фигурки Смерти и католических святых. Астрономический циферблат отслеживал положение солнца и луны.
Солнце, луна, святая, смерть.
– Вот и конец игры, – сообщил Джеймсон, и в его интонации было что-то неуловимое, но пробирающее до глубины души.
Я прошла испытание, придуманное Джеймсоном, но нас с ним ждало еще много игр. Такие, как мы, без них просто жить не могут.
– Подождем, пока часы пробьют полночь? – предложила я.
– Вообще, они в полночь молчат, – пояснил Джеймсон. – Процессия последний раз появляется в одиннадцать, а сейчас одиннадцать сорок четыре. – Он многозначительно на меня посмотрел.
Что ж, к финишу-то я пришла, но почти в самый последний момент.
– Кажется, у меня блестящие шансы на победу, – заметил Джеймсон.
Я увидела в этих словах намек на дальнейшие переговоры.
– Дай мне время подготовиться до полудня, – попросила я. – А я взамен сделаю три раунда вместо пяти. Ты должен будешь их пройти до полуночи.
