На востоке, едва заметно, бледнело небо. Лёгкий ветер взъерошил ветви елей, посыпался иней, и опять всё стихло. Равномерно скрипел снег под валенками. Мария напряжённо всматривалась в темноту, тропинка чуть-чуть темнела на более светлом фоне снега. Она остановилась, подняла вверх голову. Равнодушно светили звёзды. Чёрной стеной стояли высоченные ели. Она вспомнила угрюмое лицо Владислава, пришедшего вчера вечером, и его слова: – Денег не достал, все говорят, что у них нет такой суммы.
«Не верят ему, вот и не одалживают, – усмехнулась она грустно. – Что же дальше будет? Уедет, или останется? Уедет, и чёрт с ним! Проживём, как-нибудь, и без него! Не одна, мама со мной, два сына растут, помощники будут… Ничего, переживу и это!» – Решила Мария и вновь пошагала по тропинке.
Когда она подошла к хате, уже заметно рассвело, мороз усилился, начал потягивать колючий восточный ветер, ещё не сильный. Светилось окно на кухне, несколько раз промелькнула мамина тень.
«Мама, милая моя мама, – тепло подумала Мария, – что бы я без тебя делала?» Она вошла в избу, расстегнула пуговицы полушубка, устало размотала платок.
– Фу, жарко! – Сказала Мария. – Доброе утро, мама!
– Доброе утро, – буркнула мать с сердитым лицом, переворачивая блины на сковороде. Мария прошла в комнату. Светлана, уже одетая и причёсанная, сидела у стола и напряжённо смотрела на неё.
– Доброе утро, – тихо сказала Мария, подходя к ней. – Вот деньги, возьмите.
– Спасибо большое, Мария, – виновато улыбнулась Светлана и покраснела до слёз. – Я верну их вам, как только смогу…
– Ладно… чего там… – Сказала Мария.
– Теперь я могу уехать, – облегчённо сказала Светлана, смотревшая на Марию влажными глазами. «Какая красивая! – С лёгкой завистью подумала Мария, – не диво, что влюбился!» Она прошла в соседнюю комнату. Владислав всё ещё спал на полу, не в силах проснуться после предыдущей бессонной ночи и трудной работы.
– Владислав, вставай! – Растолкала его Мария. – Я достала деньги. Тебе надо пойти к председателю, попросить коня. Светлана хочет уехать.
– Да, я сейчас. – Владислав сел на полу, помотал головой, приходя в себя. Дети безмятежно спали. Мария поправила одеяло, накрыла их потеплее и замерла, всматриваясь в их лица. «Неужели уедет? – Опять с болью подумала она. – А если и не уедет… Что это за жизнь будет? Вряд ли я ему это смогу простить»…
Скрипел под полозьями снег, равномерно покачивался круп лошади, слепили глаза снежинки, щипало морозом щёки. Уже несколько часов Владислав вёз напряжённо молчавшую Светлану, согнувшуюся над укутанной в одеяло дочерью, искоса поглядывал на неё, подбирал слова оправдания и не мог их подобрать…
– Света, – робко заговорил он и закашлялся, – сможешь ты меня простить? Светлана молчала, враждебно отворачивалась от него.
– Света… Я понимаю, что подлец, что нет мне оправдания, но… тогда… там… в Ашхабаде, когда я впервые увидел тебя… после стольких лет разлуки… Я – ослеп… Ты стала такой… красивой… Я, ведь, до войны, знал тебя ещё девочкой… А тут – взрослая девушка… Такая красавица… И когда я увидел, как ты обрадовалась мне, какие у тебя стали счастливые глаза, когда ты сказала, что ждала меня все эти годы… Я не смог! – Вырвалось у него с глубокой болью: – Понимаешь? Не смог! Признаться тебе… что женат! Потом я ненавидел себя за это… За трусость! А признаться – не смог! Прости! Ради Бога! – Выкрикнул он.
