Икаро, шаманская песнь - страница 15

В Колумбии – мачизм, поэтому женщина, сидящая одна в парке на лавочке, явление крайне странное. Я все время стремилась побыть одна, побродить наедине со своими мыслями, поглазеть по сторонам. Но стоило мне присесть, как кто-нибудь уже бежал ко мне: «Что случилось? Поругалась с мужем? Как нет мужа? Почему одна? Тебе грустно? Тогда я составлю тебе компанию!» Отвертеться было совершенно невозможно. Ну что же, вздыхала я, буду практиковать испанский. Это действительно помогало, правда, набор вопросов был у всех примерно один и тот же: «Сколько ты уже здесь? Тебе нравится? Где ты уже была и куда еще собираешься? А приедешь еще?» Скоро ответы на эти вопросы отлетали у меня от зубов, хотелось чего-нибудь новенького, и я язвительно воображала: вот напишу список этих вопросов с ответами и буду давать его каждому, кто ко мне подходит. Пусть придумывает новые вопросы, надо же мне как-то продвигаться в изучении языка. Вот этот мой цинизм – одно из первых неприятных осознаний о себе. При общении с колумбийцами мне не раз было за него стыдно. «Что ему от меня нужно? Пристает? Денег хочет?» – думала я, наблюдая приближение каждого такого компаньеро. И как же мне становилось неловко от таких мыслей, когда оказывалось, что это я настолько испорчена большим городом, где большинство взаимоотношений строится по принципу «ты мне, я тебе», а они – просто искренние и доброжелательные люди, от души желающие помочь одинокой женщине. Или мне так везло? Как бы то ни было, но именно благодаря этим людям, этим коротким встречам мое сердце стало оттаивать, и мне захотелось научиться, как они, петь в автобусе, приглашать незнакомцев в гости и не думать заранее о человеке плохо, как бы он ни выглядел.

Вот еще один пример колумбийского гостеприимства. Небольшой уютный лодж в горах в паре десятков километров от городка Манисалес. Я пошла прогуляться по окрестностям. Нашла живописное местечко и присела помедитировать на зеленые холмы и струящийся ручеек, ну и заодно покурить. Мелькнула мысль, что я, похоже, забралась на чью-то территорию, потому что метрах в трехстах виднелся домишко. Вроде бы я действительно перешагивала через поваленные колья, вероятно, символизирующие забор. Смотрю, от дома ко мне спешит бабка, причем издалека она мне кажется как минимум крюкастой Бабой-ягой, которая грозно размахивает клюкой. Следом за ней бежит паренек, еле поспевает. «Парнишка-то наверняка на привязи, чтобы не сбежал, и она потом смогла его съесть, – ехидно думаю я. – Бабка сейчас будет ругаться, что я на ее землю залезла и сижу тут». Хотелось тут же сбежать, но я все же удержала себя на месте и решила дождаться развития сюжета. Парочка приблизилась, вид у бабки и вправду был грозный. Не показалось, значит. «Что-о-о-о? Куришь???» – возопила она, помахивая своей палкой. Паренек лет пятнадцати-шестнадцати, стоя за ее спиной, усиленно пытался передать мне какую-то мысль, делая необычайно выразительные глаза. «Ну да, курю, – созналась я, демонстрируя сигарету, – но вы не волнуйтесь, я окурки не разбрасываю, я унесу их с собой, все чисто будет». Бабку это успокоило: «А, ну ладно, сиди. Захочешь – заглядывай в гости!» – уже совсем дружелюбно сказала она. «Я еще минут десять-пятнадцать посижу да и пойду, спасибо вам!» Парочка удалилась, оставив меня в недоумении: неужели она так за чистоту ратует, что не поленилась из такой дали бежать, чтобы проверить, не разбрасываю ли я тут мусор? Не прошло и пяти минут, как паренек вернулся.