Икаро, шаманская песнь - страница 13

Итак, вернемся к нашим чаепитиям на балконе. Диони без умолку болтала, рассказывая какие-то захватывающие истории, сама над ними смеялась или всхлипывала. Я же была лучшим молчаливым слушателем, который никогда не перебивает, но внутри у меня все кипело от невозможности понять их, рассказать что-то свое, чем-то тоже поделиться. При этом, как ни удивительно, прогресс в моем домашнем обучении был очевиден.

– Хочу пригласить тебя на девичник, – как-то сказала моя новая колумбийская подруга. – Мы с подружками собираемся раз в неделю, традиция у нас такая. Что-нибудь вместе готовим, потом обедаем, вино пьем, делимся новостями. Они все мечтают, чтобы ты тоже пришла и научила нас готовить что-нибудь русское.

– Да я, собственно, не такой уж знаток русской кухни. Я больше по домашней специализируюсь, которую от мамы с бабушкой переняла. Давайте приготовим фаршированные перцы, – сделала я свой выбор.

Это был один из лучших уроков испанского в моей жизни, живой и практичный.

– Сейчас мне нужно… м-м-м… это…

– Что? Что? – кидаются помогать женщины, перечисляя незнакомые мне названия, а потом доставая все из шкафов.

– А! Вот это! – указываю я.

– Это называется sarten – сковорода.

– Что я сейчас что делаю? Как это по-испански?

– Estas rallando – ты трешь на терке.

К долгожданному обеду у меня уже голова пухла от новых слов и терминов. А ведь еще предстояла непринужденная беседа за столом. Я порадовалась, что у меня есть уважительная причина не засиживаться: в кармане лежал большой подарок самой себе – билетик на концерт Ману Чао.

Концерт проходил на открытом воздухе, в большом городском парке. Прибыть было велено рано, в пять, и я торопилась, понимая, что немного запаздываю: подвыпивший женсовет никак не хотел меня отпускать. С одноклассниками из языковой школы мы договорились встретиться «где-то в парке». Как же это было легкомысленно! Приехав к входу, я с ужасом обнаружила, что от него в разные стороны расходятся две бесконечные очереди, образованные по непонятному принципу. Выбрав ту, что слева, я побрела вдоль нее и через какое-то время поняла, что иду уже не пять и не десять минут и что ее длина исчисляется километрами. Очередь не двигалась. В хвосте, где я заняла свое почетное место, мне сообщили, что вход откроют не раньше шести и нас начнут впускать, предварительно досматривая каждого. Концерт начнется в восемь, и, наверное, сперва выступит кто-нибудь на разогреве. Через час очередь действительно зашевелилась, но даже черепаха бегает быстрее – я видела, я знаю. Видимо, досмотр велся со всей тщательностью. Ближе к семи фаршированные перчики и выпитое вино начали давать о себе знать.

– Где здесь ближайший туалет? – обратилась я к соседям по очереди.

– Внутри все будет, а тут ничего нет.

Ого! С таким подходом я еще не встречалась. Вино поднажимало, очередь едва ползла, входа по-прежнему было не видать. Последней каплей явилось то, что за пропускным пунктом, в парке, я увидела своих друзей, которые проникли туда с чьей-то помощью. Я начала кричать, махать руками «вот она я, заметьте меня», но ухающая музыка – то ли разминка перед выступлением, то ли разогрев прибывающей публики – заглушила мой голос, а у меня на эти подпрыгивания ушли последние силы. Я поняла, что после трехчасового стояния в очереди мне уже никакой Ману Чао не будет в радость. Вышла из очереди, кинула на парк последний грустный взгляд, махнула рукой и укатила на такси домой. А билетик еще долго хранила на память.